Это кто переродился? Книга 3 - Александр Артемов

— Но нельзя всю жизнь жить ненавидя. В конце концов, тот подонок давно мертв.

Мастер покачал головой.

— Зато жива его мамаша с дочуркой. А раз ее показали всем и каждому, значит, они скоро и свадьбу сыграют. И года не пройдет, как их станет уже трое, а то и больше. А если считать, всех аристократов…

— Это глупо.

Тут у него в голове словно взорвалась бомба. Ему очень хотелось выкрикнуть: да откуда тебе знать⁈ Ты…

К счастью, Мастер сдержался. Уж это-то точно было бы глупо. Учитывая бинты на ее лице, а оно, он был просто уверен, было когда-то красивым.

— Возможно… — выдохнул Мастер. — Но тем не менее, пока жива вся эта сволочь, пьющая кровь «хамов», как они величают простой народ, мне спокойно жить невозможно.

— Роберт…

— Хватит на сегодня, — и Мастер ушел в подсобку.

Ему очень хотелось найти Фриду, но ее отчего-то нигде не было. С Марго они пересеклись на кухне. Она попыталась поймать его за руку, но он не дался.

— Ужинай и ложись спать, — бросил Мастер, снова направляясь в зал.

— … Я помогу тебе убраться.

— Нет, я сам уберусь. Ты сегодня и так целый день с веником бегаешь.

Ее взгляда он избегал — знал, что стоит только посмотреть в ее глаза, как он снова остановиться. Закрыв за собой дверь, Мастер снова вышел в зал, чтобы убрать бритвы, как увидел клиента.

— Мы уже закрыты, — сказал он, выключив телевизор. — Приходите завтра.

Но этот парень не сделал и шага прочь. Молодой, черноволосый красавец, пусть и не очень высокий. Глаза у него были ярко-зеленого цвета.

Мастер нахмурился. Он таких ненавидел.

— Мне нужно побриться. Срочно. Я вас не задержу, — и он оставил перед мастером деньги. Целую пачку.

Только увидвев этот широкий жест, Мастер чуть не сломал бритву. Такие жесты он ненавидел еще больше, ибо они были характерны для всех этих наглых аристократишек, что каждый день врывались в его заведение как к себе домой.

Кресло скрипнуло под ним, и парень выжидательно посмотрел на парикмахера. Тот вздохнул и, прикрыв дверь в подсобку, набросил на него салфетку. Ему очень повезет, если он прикусит язык, а то Мастера уже трясло перерезать это тонкое горлышко.

Увы, стоило Мастеру начать намыливать ему щеки, парень спросил:

— Вы тут одни? Мне сказали, вы работаете в компании?

— Моя помощница сейчас занята, — буркнул Мастер. — А почему вы спрашиваете?

— Всего одна?.. — задумался парень, проигнорировав его вопрос. — А мне сказали, что нынче днем вас было трое.

— Вас обманули.

И взяв бритву, Мастер принялся за дело. Где-то минуту парень молчал и в тишине парикмахерской слышался только скрип бритвы.

— Если она все еще здесь, передай ей это, — и в его пальцах появилось кольцо. Золотое. — И проследи, чтобы она надела его на палец.

Он положил его на столик, рядом с его бритвами. Мастер дернул щекой.

— Не понимаю, о чем вы…

Его бритва остановилась — парень смотрел на него из зеркала. Недобро.

— Это не просьба, человек. Это приказ. Отдаешь его той, кого ты нашел на улице. Понял?

У него был такой взгляд, которым можно было дробить камни. И такие взгляды Мастер привык видеть только у одного сорта людей — зверей в человеческом обличии. У…

И тут его бросило в пот. Этот взгляд, эти черты лица… Мастер покосился на портрет, иссеченный бритвами.

Олаф! Или Василий⁈ Неважно! Он был похож. Похож! А значит, это его…

— Ну что, ты застыл? — спросил парень, улыбнувшись. — Заканчивай, брадобрей. И не зли меня. Это же не какая-то сложная просьба? Знаю, что она с тобой. Я ее нутром чую… Поверь, обидишь ее, очень горько пожалеешь. Руки распускать я бы тебе тоже не советовал — откусит, уж она-то может.

Он хохотнул.

— Такая она. Горда, упряма, знает себе цену. И за это ее стоит беречь. Если она еще с тобой, значит, здесь безопасно. Уж куда безопасней, чем там, где она жила до этого…

Эта фраза заставила Мастера задрожать. Вытерев бритву от мыла, он медленно и осторожно прижал лезвие к шее — прямо напротив сонной артерии.

Его рука дрожала.

— Вы?.. Значит, это были вы? Вы ее…

— Да.

Возникла пауза. Перед глазами снова портрет. Мастеру не верилось в такую удачу — рука так и просила сделать одно легкое движение, но он медлил.

Может, это сон?..

Парень же смотрел в зеркало. Вздохнув, он сказал:

— Она когда-то жила со мной. Но была вынуждена сбежать.

Холодный пот катился по лбу, мешая соображать. Сбежать? От него⁈ Почему он вообще ему об этом рассказывает, и так открыто?

Мастер хотел было дать бритве напиться кровью, но любопытство оказалось сильнее жажды крови. Одним четким, отточенным движением он выбрил очередной участок.

Затем снова вытер бритву и опять прижал ее к шее клиента. Сделал глубокий вдох…

И зайдя на очередной виток, сбрил волоски.

— Из-за вас? Это из-за вас она такая?..

Пока он говорил это, рука дрожала — все в нем молило сделать то самое движение. Быстрое, и тоже отточенное.

Но он все мешкал… Снова просто брил…

И тут блеск — из зеркала. Парень снова смотрел прямо на него.

— Нет. Из-за моего отца. Я не знал его, но по словам моей сестры, он был сущий дьявол.

Парень хохотнул, а затем прикрыл глаза. Взгляд пропал.

Где-то секунд пятнадцать Мастер смотрел на парня, не понимая, что значат его слова? Бритва буквально горела в его руках.

— Это он сделал такое с ней?

Парень кивнул.

— И ты отомстишь за нее?..

Как ни странно, парень снова кивнул.

— Трус где-то прячется… — сказал он, не открывая глаз. — И я не я, если дам ему спокойно дожить до старости. Найду и раздавлю гада.

Мастер забегал глазами. От портрета того, кого он ненавидел больше всего в этой жизни, к юноше, который…

— Ну что, ты закончил?

Бритва буквально стонала в его руке. Требовала крови. И демон внутри него тоже жаждал увидеть этого щеголя с перерезанным горлом. Лежащего прямо в луже собственной крови.

— Почти… Еще одно…

Вжик!

И одним движением он снял у него с подбородка последний волосок. Отпрыгнул Мастер словно ужаленный.

Парень открыл глаза, а затем вытерся салфеткой. Подойдя к зеркалу, оценил работу. Повернулся с улыбкой.

— А ты хорош, брадобрей. Сам я едва ли смог бы так гладко.

— Спасибо… — пробормотал Мастер, трясясь как в лихорадке. Рука едва-едва держала бритву.

Парень же широко улыбаясь положил на столик еще одну денежную пачку.

— Про кольцо не забудь,