Либежгора - Рустам Разуванов

class="p1">– Ну вот, понимаешь, а сны, кто знает… мне рассказывала бабушка, что она в войну тоже вещие сны видела. Может, оно такое и бывает, просто мы еще не знаем об этом.

– А остальное?

– А остальное, ну сам посуди, нелепые стечения обстоятельств. Если бы ты мне сказал, что видел что-то такое наяву, я бы и не вздумал сомневаться, а так… Похоже на то, что ты просто сам себе все это накручиваешь, каждая случайность теперь страшной становится, во всем эти самые, которые с леса, виднеются. Давай так. Ты пока что ни о чем таком думать не будешь, а если что случится, сразу нам расскажешь, я пока что Ленке постараюсь объяснить…

– Не надо, не говорите ей ничего.

– Почему?

– Не хочу, просто не хочу, чтобы она это все знала.

– Вы раньше с ней были очень дружны. Она явно влюблена в тебя была в детстве.

– Это все не важно, что там было раньше.

– А раньше ты всегда открещивался, – с улыбкой произнес Даня.

– Я теперь ничего не знаю, да и все это не имеет смысла. Абсолютно.

– Что ж, как хочешь.

– Ромка, а пойдем за деревню погуляем? Посмотри, как звезды хорошо видно.

– Не хочу, Маш, совсем не хочу. Меня что-то в сон клонит.

– Зайдешь завтра? Или за тобой зайти?

– Сам зайду, не нужно.

– Ну, как хочешь.

Я собирался в баню. Мама сказала, что сегодня суббота – банный день. А я и забыл об этом. Все было словно в тумане, ничего толком не помню. Еще мама сказала, что Витя вернулся из армии. Сейчас. И тоже пойдет в баню со мной. Здорово. Мы не виделись уже два года. Давненько мы не были с ним в бане, я уже и отвык от того, как крепко он умеет сдавать. Значит, сегодня попаримся. Потом, помню, мы уже сидели в бане. Он очень крепко поддал, так что пар из бани почему-то даже не уходил. Мы сидели в клубах пара и о чем-то разговаривали. За окном было темно. Ночь, или еще вечер? Не помню, ничего не помню. Мы с Витьком сидели на пологе. Вскоре мне стало очень тяжело, и я слез на скамью. Облокотившись о полог и тяжело вздыхая, я продолжал с ним говорить. Странно, я не помнил и не осознавал, что именно он меня спрашивал, но я поймал себя на мысли, что он вел какие-то необычные для себя разговоры. Он больше расспрашивал меня о чем-то, хотя обычно ему это было несвойственно. И смеялся, как-то непривычно смеялся:

– Ну что? Пойдем в лес-то?

– Ты чего, зачем?

– А что?

– Ты разве не знаешь? У нас бабушка заблудилась, еле нашли.

– Ну и чего? Теперь в лес боишься ходить, что ли?

– Я? Не боюсь, а многие старики боятся, между прочим.

– Ха, а ты не боишься?

– Я нет.

– Тогда пойдем сейчас прямо? Побежали?

– Ты чего? Темно же.

– И что? Темноты боишься теперь?

– Не хочу я, тем более после бани, простудимся же.

– Чего ты боишься-то, не простудишься, пойдем! Сейчас все в лес побегут, там весело будет.

– Кто?

– Да все, я тебе говорю, побежали, трусишка.

Странно, обычно он меня редко поддевал и дразнил, разве что в самом глубоком детстве. Что-то он… Он был маленький! Какое-то осознание пробивалось сквозь туман в голове. Он маленький. Он же выше меня ростом намного, как он так сидит за мной, что ни ног, ни рук его с полки не видно? Я обернулся. Передо мной сидел лохматый маленький человекоподобный зверек, или… Я не успел его разглядеть. Лохматый и маленький, как человек. Он в ту же секунду начал сильно бить меня мочалкой прямо по лицу. Пот и мыло попали мне в глаза. Я в панике вскочил на ноги и ударился головой о перекладину под потолком. Тот, что сидел на месте Витька, на полке, тоже ловко спрыгнул прямо с полки на пол. Я его не видел, глаза щипало. Но я слышал его злой смех и маленькие шажки, похожие больше на топот, словно он был в сапогах. Смех был на уровне моего пояса, то за спиной, то спереди, то сбоку. Я хотел закричать, но крик застрял у меня в горле, так и не вырвавшись наружу. Это подобие черта или лешего – или банного – прыгнуло куда-то в сторону раскаленного бака с водой у печи. Опять, теперь уже откуда-то сверху, послышался неприятный злобный смех, после которого мне об голову с размаху ударился ковш. Упав на колени, все еще с зажмуренными глазами, я пополз в сторону двери на ощупь. Через пару мгновений я с шумом открыл дверь и буквально вывалился в предбанник. Глаза уже понемногу начали открываться, хотя толком я почти ничего не мог разглядеть. Все же сумев различить уличную дверь, я побежал к ней. Она была заперта. Я дергал ручку изо всех сил, но дверь не поддавалась. За моей спиной раздавалась какая-то возня, начали падать инструменты, лопаты, грабли, еще что-то, и с каждым разом шум слышался все ближе и ближе ко мне. Я снова пытался кричать, продолжая рваться и стучать в дверь. Но крик по-прежнему не шел, словно кто-то лишил меня голоса.

Я проснулся. Жадно глотая воздух, я испустил едва слышный стон и обрадовался своему собственному голосу. Еще несколько раз тяжело и глубоко вздохнув, я успокоился и встал с кровати, чтобы попить воды. Свет на кухне был включен. Мама и обе мои тетки стояли на кухне и внимательно прислушивались. Я не сразу понял, в чем дело. Но когда они увидели меня и жестом приказали мне молчать, я замер на месте и услышал, как с веранды, которая была соединена с кухней окном, доносился чей-то голос. Видимо, это была бабушка. Голос был тихий, но в ночной тишине вполне себе отчетливый. Она четко и ясно произносила какие-то непонятные слова, словно говорила на другом языке… Все это сопровождалось шуршанием, шарканьем по полу и стуком каких-то предметов.

Глава 12. Страх на веранде

– Ты чего проснулся?

– Сон приснился… Страшный…

– Тише вам, тише, ну.

– А что случилось-то?

– На веранду она ушла.

– Да нет же, говорю, она в коридоре, на веранду пока еще даже не заходила, дверь бы хлопнула, я бы услышала.

– А кто там тогда, батюшки?

– Может, забрался кто-то?

– Ну, сплюнь, еще не чище, воров-то на деревне нет.

– Может, чужие?

– Тише…

Мы все прислушались. На веранде явно кто-то находился. Отчетливый шелест тряпок и стук переставляемых