Авангард и «Анархия». Четыре мятежных месяца самоуправляемого просвещения - Анна Бражкина

Союз служащих и ученая коллегия музея поняли эту ошибку иначе и решили, что Исторический музей попал в опалу.

Но это ложно.

Надо сказать, что все музеи г. Москвы одинаково плохи, в смысле тех отвратительных традиций, которыми они, очевидно, дорожат.

Новые музеи не могут дышать уставом грубого эгоизма и дерзким упорством бюрократизма.

Вот почему мы ни одному из этих допотопных учреждений не передадим ни одной даже археологической крошки.

Мы хотим теперь же открыть двери.

Мы знаем, что это трудно, но это не останавливает нас.

Нужно знать, что делается там, откуда высовываются теперь руки ученых-специалистов.

В Историческом музее, например, сейчас находятся «Эрмитаж», ревельский архив, ценности из Риги и целый ряд частных коллекций[515]. Все это в ящиках.

Помещение музея и без того мало, и устраивать склад в нем – преступление.

Тов. Александр написал статью, в которой высказал свое пожелание.

В то время это казалось возможным, но теперь, когда в федерации организовалась особенная ассоциация художников, дело обстоит иначе.

Инициативная группа этой ассоциации на одном из заседаний постановила направить свою деятельность так:

1. Приглашать специалистов в качестве хранителей музеев, переходящих из рук частных собственников в общее пользование; теперь же открывать музеи, собирать и концентрировать распыленные предметы искусства, имеющие историческую ценность;

2. Теперь же приступить к созданию «дома современного искусства».

Ин. гр. своб. ассоц. худ.[516]

ДОМ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА[517]

Анархия. 1918. 27 марта. № 28. С. 4

Благодаря дилетантскому, любительскому, случайному отношению к собранию художественных произведений, искусство было представлено односторонне. Показывалась одна сторона, одно освещение, все же формы другие не признавались достойными и погребались на чердаках годы.

Такое искусство было выше вкуса собирателей. История нам говорит, что вначале непризнанное искусство признавалось спустя несколько десятков лет; снималось с чердаков, и с ним спекулировали, как сейчас спекулируют с мукой.

Такая участь постигла таких крупных европейских художников, как Мане, Курбе, Моне, Ван Гог, Гоген, Пикассо и др.

Сначала их гнали, а после смерти строили им памятники и на их картинах наживали деньги маклера и критики.

В настоящее время изменяются формы жизни и должно измениться отношение к искусству. Пора перестать искусству быть третьим блюдом.

Ввиду разорванности, ввиду далеко отстоящего от него пролетариата, он не узнает того, что много лет назад вышло из недр народа.

Вина в этом падает на гн…т капитализма, который нес на себе пролетариат.

С восходом солнца, когда поют птицы, а воздух напоен ароматом цветов, загонялись пролетарские массы к смрадным и пыльным стенкам, и когда они возвращались изнуренные домой, то уже потухали лучи солнца, наступающая ночь закрывала и двери салонов искусства. Но теперь мы идем по пути освобождения, и уплывший корабль искусства должен повернуть навстречу бегущему народу и раскрыть перед ним свои тайные знаки. Но это будет тогда, когда народ уберет рулевых, вырвет из частных, дилетантских рук собирателей искусства искусство.

Тогда прекратится укрывание ценностей искусства в салоны меценатов, где они замуровывают их на многие годы и лишь после смерти благосклонно завещают в дар народу – его же собственность.

Всему этому пришел конец.

Необходимо создать целый ряд народных музеев современного искусства, идя совершенно новыми путями к их осуществлению.

Нужно сейчас же в Москве приступить к созданию дома современного искусства.

Мы, таким образом, уничтожим однобокость и покажем пролетариату полную картину нового искусства.

Алексей Ган

ИГОРЮ ГРАБАРЮ

Анархия. 1918. 29 марта. № 30. С. 4

Товарищ!

Инициативная группа художников свободной ассоциации, задавшись целью создания «Дома современного искусства», а также открытия музеев-особняков и ценя Вас как художника и специалиста по организации художественных собраний, приглашает вас принять активное участие в организации намеченных нами замыслов.

Имея в виду вашу энергию и любовь к работе в искусстве и считая ваше удаление из Третьяковской галереи гнусным актом грубого насилия людей немощных по духу и бездарных в строительстве, я от лица инициативной группы обращаюсь к вам с предложением, при желании, прийти к нам.

Алексей Ган

ПОЙДИ И НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ

Анархия. 1918. 1 апреля. № 33. С. 4

Искусство – последний мост, на который рассчитывают буржуазия и ее приспешники.

Они думают, что стоит массы приобщить или заразить своим прекрасным, и дело сделано, массы – их.

Но они забывают, как в Октябрьские дни волна народного гнева хлопнула по затылку буржуазного мудреца.

Наша слюнявая интеллигенция что-то сумбурно лепечет об искусстве и спотыкается.

Наши почтенные академики и просто бездарные художники пытаются поднять пролетариат к «истинному миру красоты».

Художник-анархист думает иначе: истинный мир красоты он создаст из света мятежа и воссоздает его из пролетариата.

Без прошлого, не думая о будущем, творим настоящее.

Творим во имя титанических напряжений и помним, что встали на дыбы.

Встали и заставили ощетиниться вечного врага свободы – буржуазию.

Встали и испугали подагрические натуры паралитиков – интеллигенцию.

Кто знает такую победу?

Мы и никто.

И никто не знает оглушительного удара со стороны холопов от искусства.

«Прочь затворы с дверей,

Самые двери долой с косяков!»[518]

И работники, и труженики творческих дерзаний пролетарской культуры, творцы нового искусства, должны крикнуть всему революционному миру:

– Товарищи, не доверяйте перебежчикам!

Не любуйтесь и не увлекайтесь багажом их знаний, их профессиональным гноем.

Строительство пролетарской культуры немыслимо при участии кадрового состава буржуазного царства.

«Ароматней молитвы запах ладони моей,

моя голова превыше всех библий, и вер, и церквей!»[519]

Они это читают, и их воротит.

– Почему?

– Это сказал анархист.

Руге у берлинских «Свободных». Карикатура Ф. Энгельса. 1842. Слева направо: Руге, Буль, Науверк, Бруно Бауэр, Виганд, Эдгар Бауэр, Штирнер, Мейен, два неизвестных лица и Кёппен (в форме лейтенанта). Бруно Бауэр попирает ногой газету Rheinische Zeitung. На стене изображение гильотины, а в левом углу – белка (намек на игру слов: Eichhorn – фамилия прусского министра по делам религии, просвещения и медицины, а Eichhornchen – нем. «белка»).

Если лозунг «долой тлетворный дух буржуазной культуры» говорит вашему уму и сердцу, поймете, не им учить и просвещать нас.

Они – плоть от плоти того мира, на разрушение которого потребовалось много жертв из наших рядов.

Их вмешательство и руководительство отравит здоровую атмосферу нашего мятежного быта.

Их содействие вредно:

Внешне мы будем жить реальными завоеваниями революционного грома, а души наши начнут медленно разлагаться от прикосновения трупного яда только что опрокинутого мира.

В погребке Гиппеля[520] в свое время собирались: Штирнер[521], братья Бруно и Эдгар Бауэр‹ы›[522] и Арнольд Руге[523].

Тихая беседа переходила в брань.

Как-то Руге крикнул:

– Вы стремитесь к свободе, а сами не замечаете смрадного болота, в котором завязли по уши. Разглагольствуйте же о великих задачах тогда, когда смоете с себя всю эту грязь[524].

И перебежчику-просветителю нужно сказать: пойди умойся.

Но еще лучше: пойди и не возвращайся.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Проект Дома искусств[525]

Казимир Малевич

Как ветер весенний сильным напором стремительных волн разорвал и распылил холодные зимние тучи, открыл голубое бесконечное пространство, так бурей революционных усилий идея социализма сняла вековые покровы мрака, сняла самодержавные мантии, преграждавшие путь живым лучам солнца.

Все заторы и пути, скрутившие народный дух в мертвых тюрьмах государства и обратившие живое тело в такие же тюрьмы творческого духа, ныне разрушены.

И я приветствую углубление наших свобод, приветствую с новой силой, давшей нам в руки лучи живого светлого солнца.

От них стаяла кора застывшего лица России, и мы, собравшиеся здесь, должны высоко поднять яркий, теплый их свет, чтобы на полях проснувшейся весны были согреты ростки цветов нашей свободной культуры.

Жизнь под гнетом кошмарной пляски бойни народов, затеянной идолами, жаждущими крови, унесла многих светлых