Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

начавшейся на Бакс-роу и завершившейся на Миллерс-корт. Относись это убийство к тому же ряду, у злодея наверняка нашлось бы время изувечить жертву подобно тем, кто пострадал в вышеупомянутой череде преступлений. Нынешнее дело скорее стоило бы поставить в один ряд с убийствами в Рейнхеме, Уайтхолле и Челси»[552].

Убийства в Рейнхеме, Уайтхолле и Челси (в совокупности их именовали работой Расчленителя с Темзы) стали еще одной серией умерщвлений, которая, как и уайтчепелская, озадачивала Скотленд-Ярд. На протяжении мая — июня 1887 года части тела некоей женщины (каждая из них была отдельно завернута в холстину) находили в водах Темзы близ Рейнхема. Выловленные останки представляли собой нижнюю часть туловища, фрагмент бедра, обе ноги, однако ни головы, ни верхней части тела найти не удавалось. «Ярд» так и не установил личность жертвы, но полагал, что «рассечение произведено человеком весьма сведущим в медицине»[553].

Как раз во время разгадывания «Рейнхемской тайны» шли работы по строительству новой штаб-квартиры Скотленд-Ярда — на набережной Виктории, близ зданий парламента (чуть ниже по течению). 2 октября 1888 года, во вторник, один из строителей наткнулся в подвальном помещении сооружаемого здания на расчлененные останки женщины. «От трупа, — сообщала The Daily Telegraph, — осталось лишь туловище: и голову, и конечности отсекли, по всей видимости, жестокой, но неопытной рукой». Вероятно, кто-то пробрался на стройку в промежуток между вечером пятницы и ранним утром вторника и сбросил тело «в темную яму примерно в ста ярдах от дороги»[554].

Новость об очередной страшной находке, сделанной не где-нибудь, а в будущей штаб-квартире Скотленд-Ярда, породила в обществе нешуточное возбуждение. Множество любопытных устремилось на место происшествия. Пока были готовы лишь подвал и часть первого этажа; подвальный этаж представлял собой «огромный лабиринт кирпичных коридоров, арок, помещений со сводчатым потолком»[555].

Стройку окружал временный забор семифутовой высоты, что затрудняло доступ для посторонних. Явно легче было бы сбросить труп в Темзу, чем пробираться сюда. И тем не менее убийце это удалось. «Когда же он здесь оказался, — отмечал современник, — вместо того чтобы отправить труп в большой открытый колодец, вырытый для снабжения стройки водой, или спрятать его под одной из бесчисленных куч земли и мусора, в изобилии виднеющихся вокруг, преступник почти 50 ярдов тащил тело через переплетение проходов, частично находящихся под землей, в один из отдаленных углов здания»[556].

Даже рабочие, каждый день трудившиеся на стройке, заявляли детективам, что вряд ли сумели бы «с легкостью проложить путь сквозь путаницу подвальных комнат к тому месту, где преступник укрыл труп». Жуткое открытие совершили в самый разгар серии умерщвлений, приписывавшихся Джеку-потрошителю, через два дня после двойного убийства Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоуз. Так что многих поразила ужасная мысль: возможно, теперь по городу разгуливают целых два жестоких убийцы. Лондонская The Times не без драматизма рассказывала:

Прошедшим вечером тротуары близ всех наших главных улиц казались оживленнее, чем когда-либо. В воздухе висели морось и туман, под ногами хлюпала грязная снежная жижа: лондонский Ист-Энд редко выглядит столь жалко. Однако над всем этим шумом и гамом неумолкающего человеческого движения мальчишки-газетчики пронзительно выкрикивали новость об очередном «кошмарном убийстве», жертву которого, как сообщалось, обнаружили на набережной. По темным окрестным улицам… сквозь вечерний сумрак далеко разносился все тот же отчаянный, вселяющий ужас призрачный вопль об очередном убийстве, изувечившем человеческое тело… Быть может, за всю историю Лондона публика никогда еще не была так глубоко взволнована рассказом об умерщвлениях и зверствах, как в прошедшие несколько дней. Повсюду царит страх, все опасаются, что эта сатанинская работа еще не завершена[557].

Найденное туловище, обернутое в «две трети женского платья из узорчатого черного шелка с оборками внизу примерно трехдюймовой ширины», находилось в довольно поздней стадии разложения. Строительный рабочий, который нашел труп, поначалу принял его за «полусгнивший окорок, который завернули в какую-то нижнюю юбку». Инспектор Маршалл, возглавивший расследование, задался вопросом: может быть, убийца действительно вначале потащил труп к набережной Виктории, чтобы кинуть в Темзу, но изменил маршрут из-за того, что «все части реки сейчас находятся под неусыпным наблюдением»? Маршалл осмотрел все возможные подходы к стройке, все места, с которых на нее можно было бы пробраться и откуда с нее можно было бы выбраться. В ту ночь здесь не дежурил ни полисмен, ни сторож. Строители заверили детектива, что в дневные часы человек, несущий такой большой сверток, не остался бы незамеченным[558].

«Он никак не мог бы перелезть через запертые ворота, отодвинуть засов изнутри, открыть ворота, протащить внутрь свой сверток, а потом, скинув его в темную яму подвала, сбежать через дверь, поскольку все двери оставались на засовах. Возможно, — рассуждал Маршалл, — сверток доставили на одной из телег, которые подъезжают с боковой стороны здания, подвозя строительные материалы». И в самом деле: обнаружение туловища в «самом потаенном уголке на всей стройке» явно указывало на то, что «поместивший сюда останки наверняка хорошо знаком с этими местами»[559].

Когда доктор Томас Бонд прибыл, чтобы осмотреть найденное туловище, он повернулся к Маршаллу и объявил: «У меня имеется рука, которая как раз к нему подойдет». Всего за три недели до этого чью-то руку (вместе с плечом) вынесло на берег Темзы рядом с железнодорожным мостом у Гровенор-роуд, в Пимлико. Медицинский осмотр показал, что это правая рука женщины, очень чисто отрезанная каким-то острым лезвием. По-видимому, она провела в воде не меньше двух-трех дней. Хирург, осматривавший находку, сообщил полиции, что руку отделили от тела уже после смерти, «поскольку, если бы ее отрезали при жизни, мышцы были бы сокращены сильнее»[560].

Вскоре туловище доставили на телеге в вестминстерский морг на Миллбанк-стрит. Там Бонд (в компании Маршалла и доктора Чарльза Хибберда из вестминстерской больницы) стал ждать, пока из морга Пимлико доставят отрезанную руку. Когда ее привезли, медики положили туловище на один из секционных столов (на них в моргах производят вскрытие) и извлекли отсеченную конечность из холстины, в которую она была завернута. Хотя руку явно отрезал не медик, ее отделили с какой-то зловещей точностью, чуть выше плеча, захватив и подмышечную область. Фрагмент идеально подошел к туловищу — «неровные края плоти везде тесно смыкались». Ногти на концах «пухлых пальцев» при жизни не подвергались хорошему уходу, это позволяло предположить, что рука принадлежит представительнице низших сословий. Однако платье, в которое завернули туловище, «явно находилось в гардеробе особы, занимавшей довольно высокое положение в жизни»[561].

Проводившие осмотр заключили, что перед ними туловище