Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

крайне мучительна. Вскоре после приема этого горького на вкус вещества (промежуток времени может составлять от одной минуты до одного часа) «принявшего охватывает чувство удушья, становится очень трудно дышать». Медицинская монография 1878 года, посвященная данному вопросу, подробно описывает этот жуткий конец:

Голова и конечности дергаются; весь корпус трепещет и содрогается; затем внезапно начинаются столбнячные конвульсии; конечности вытягиваются, руки сжимаются в кулаки, голова откидывается назад, все тело принимает форму лука, выгибаясь и опираясь лишь на голову и ступни (опистотонус); подошвы сильно вогнуты…

Глазные яблоки жертвы кажутся «выпученными и пристально глядящими»; кроме того, «черты лица складываются в особую сардоническую ухмылку». В промежутках между спазмами, вызывающими корчи тела, «рассудок совершенно ясен». Именно такие страдания выпали на долю 18-летней Эммы Шривелл и 21-летней Элис Марш. Полицию вызвали в публичный дом, находившийся по адресу Стамфорд-стрит, 118, в предрассветные часы 12 апреля 1892 года, через шесть месяцев после смерти Матильды Кловер. Полицейские застали Эмму и Элис в ужасном состоянии. За три недели до этого две подруги переехали в Лондон из Брайтона, заложив свое скудное имущество, чтобы заплатить за проезд, и уверив близких, что нашли работу на кондитерской фабрике. Полицейский констебль Уильям Эверсфилд прибыл на место в половине третьего ночи и обнаружил, что Элис, одетая в ночную рубашку, лежит на полу в коридоре, а Эмма «ничком лежит на диване» у себя в комнате[589].

Обе женщины «время от времени сотрясались в каких-то конвульсиях». Эверсфилд дал им воды с горчицей, после чего вынес Эмму на улицу, где поджидал кэб. Выйдя наружу, он встретил констебля Джорджа Комли, обходившего свой участок. Эверсфилд окликнул его и сообщил, что в доме еще одна пострадавшая девушка. Комли вбежал в дом и вскоре выскочил, неся Элис на руках. Она скончалась по дороге в больницу Святого Фомы. Эмма, несмотря на предсмертную агонию, по пути успела рассказать, что они с Элис провели вечер в компании мужчины по имени Фред, который дал им по «три длинных тоненьких пилюли». Фред расстался с ними около двух ночи, после чего девушки поужинали рыбными консервами и вскоре почувствовали себя плохо[590].

Так уж совпало, что во время своего обхода Комли около 1:45 шел мимо дома 118 по Стамфорд-стрит и заметил, как из него выходит какой-то мужчина. По словам констебля, незнакомец был около шести футов ростом, лет сорока — пятидесяти, в темном пальто и цилиндре. Свет блеснул на стеклах его очков, когда он прошел под уличным фонарем. Он носил усы без бороды. Какая-то женщина помахала ему из дверного проема; теперь Комли понял, что это была Эмма[591].

— У вас в гостях был тот самый мужчина в очках, которого вы, как я видел, выпустили часа в два? — спросил Комли.

— Да, — ответила Эмма.

Ее довезли до больницы живой, но утро она не пережила[592].

Вскрытие показало, что обе женщины умерли вследствие отравления стрихнином.

* * *

Доктор Томас Нил Крим был, по словам одной его знакомой, «мужчина лысый и при этом очень волосатый в некоторых иных местах; он носил темно-рыжие усы и очки в золотой оправе, всегда был хорошо одет, отличался косоглазием и говорил со странным акцентом». Ныне ему был 41 год. Он родился в Шотландии, но в десятилетнем возрасте уехал вместе с семьей в Канаду. Диплом врача получил в 1876 году в монреальском Университете Макгилла, однако все свои блестящие перспективы променял на преступную карьеру, полную «поджогов, подпольных абортов, шантажа, мошенничества, вымогательства, краж и покушений на убийство»[593].

Бесчеловечный доктор Крим. Монреаль, 1874 год

В 1876 году его вынудили жениться на Флоре Брукс после того, как он попытался прервать ее беременность. На следующий год она скончалась — вроде бы от туберкулеза (который тогда именовали чахоткой). Крим в это время находился в Эдинбурге, где заканчивал свое обучение медицине. Врач, лечивший Флору, заподозрил, что на самом деле причиной смерти стали лекарства, которые муж присылал ей из Лондона, однако эта версия так и осталась на уровне подозрений. Крим вернулся в Канаду, где поступил в ординатуру больницы городка Лондон (в провинции Онтарио). В мае 1879 года одна из его молодых пациенток умерла от отравления хлороформом. Хотя ему не предъявили никаких обвинений, он перебрался из Канады в Чикаго, где обзавелся собственной врачебной практикой — по адресу Вест-Мэдисон-стрит, 434. В Чикаго умерли еще две его пациентки, но он снова избежал всяких неприятных для себя последствий. В июне 1881 года престарелый муж Джулии Скотт, любовницы Крима, умер от отравления стрихнином. На сей раз имелось достаточно улик, чтобы предъявить Криму обвинение и признать его виновным в убийстве второй степени. Его приговорили к пожизненному заключению и отправили в тюрьму штата Иллинойс, находящуюся в городке Джолиет, неподалеку от Чикаго[594].

Однако в июле 1891 года Крима освободили за хорошее поведение, и он снова вернулся в Канаду. Воспользовавшись деньгами, унаследованными от покойного отца, решил отправиться в Англию и в сентябре покинул Канаду. Именно в это время некоторые «знакомые и близкие», размышляя о его поступках в последние годы, «начали подозревать, что Крим — сумасшедший»[595].

Он прибыл в Англию 1 октября 1891 года. Через 12 дней умерла Эллен Донуорт, а еще через семь — Матильда Кловер. В декабре Крим обручился с одной ничего не подозревавшей женщиной, а в следующем месяце вернулся в Канаду, где сделал в типографии заказ на объявление в 500 экземплярах. Оно предостерегало постояльцев лондонского отеля «Метрополь»: «Лицо, отравившее Эллен Донуорт 13 октября прошедшего года, сейчас состоит в штате отеля „Метрополь“, и ваша жизнь в опасности, пока вы пребываете в том же отеле». Крим снабдил текст подписью «У. Г. Мюррей», однако ничего не стал делать с напечатанным тиражом. Он возвратился в Лондон 9 апреля, за три дня до того, как умерли Эмма Шривелл и Элис Марш[596].

Крим снял комнату в доме 103 по Ламбет-Пэлас-роуд, в районе, кишевшем борделями, пабами и низкопробными театрами. Его это замечательно устраивало: доктор обожал в самых грубых выражениях обсуждать женщин со знакомыми. Жильцы пансиона, где он поселился, заметили, что Крим очень заинтересовался смертью Шривелл и Марш. Он даже обвинил в этом преступлении некоего Уолтера Харпера, студента-медика, который снимал комнату в том же пансионе. Примерно в это же время отец Харпера получил анонимное письмо, автор которого угрожал разоблачить Уолтера как убийцу, если ему,