Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

15 ноября 1892 года возле тюрьмы собралась огромная толпа, ожидая известия о смерти Крима. Это было самое многолюдное сборище такого рода — с тех времен, когда Британия в 1868 году отменила публичные казни (как мы помним, в последний раз толпа явилась поглазеть на повешение Майкла Барретта). «Вероятно, в Лондоне еще не казнили преступника, который пользовался бы меньшей жалостью толпы, ожидавшей, когда его повесят», — сообщала The Quebec Morning Herald[606].

Высокомерный до самого конца, Крим пытался устроить так, чтобы в этой истории за ним осталось последнее слово. Уже стоя на люке под виселицей с петлей на шее и колпаком висельника на голове, он обратился к палачу и сгрудившимся вокруг тюремным чиновникам. По одной из легенд, он произнес: «Ну и пускай! Я — Джек По…» (по другой версии, выкрикнул нечто более непристойное: «Я спускаю!»{63}) — но тут под ним распахнулся люк, и он не успел договорить[607].

В каком-то смысле Крима ждала долгая слава, пусть и сомнительного толка. Музей восковых фигур мадам Тюссо хорошо зарабатывал на всяких мрачных и зловещих историях. В 1835 году это учреждение культуры открыла в Лондоне французская скульпторша Мари Тюссо, заработавшая себе имя на «отливке в воске гильотинированных голов». Музей был для посетителей одновременно притягателен и отвратителен благодаря Залу ужасов, где выставлялись восковые изображения худших представителей человечества. Сразу же после повешения Крима музей приобрел одежду доктора за 200 фунтов (по нынешним меркам — около 30 400 фунтов или 38 700 долларов). Уже через четыре дня после казни здесь появилось его восковое изображение[608].

Иногда Крима действительно упоминают в числе претендентов на роль Потрошителя, однако в период, когда совершались уайтчепелские убийства, он сидел в тюрьме штата Иллинойс. Его мотивы (как и мотивы Джека-потрошителя и Расчленителя с Темзы) по-прежнему остаются загадкой.

13. Отдел убийств

Отпечатки пальцев. Сохранность места преступления

Вдалеке от ист-эндских трущоб Уайтчепела, от грязных пабов Ламбета и от мутных вод Темзы, в богом забытом уголке Британской империи произошло убийство. Оно не породит столь броских заголовков в газетах множества стран и не приобретет такую же печальную известность, как дела Джека-потрошителя или доктора Крима. Зато навсегда изменит саму природу полицейской работы.

Забытое письмо Роберта Овертона, в котором он еще в 1840 году сообщал Скотленд-Ярду, что «всякий человек имеет особый рисунок линий и бороздок кожи», валялось в одном из конторских шкафов, куда его убрали, не обратив на него особого внимания. Между тем в других краях все-таки стала развиваться дактилоскопия. С конца 1850-х годов Уильям Гершель, главный судья (магистрат) округа Хугли индийской провинции Джангипур (в Западной Бенгалии), собирал «оттиски пальцев местных престарелых пенсионеров в качестве „подписей“, дабы отсеять фальшивых претендентов на пособие». Постепенно Гершель проникся большим интересом к этим странным узорам и осознал (благодаря собственным изысканиям, пусть и совершенно ненаучным), что они для каждого человека «уникальны и не меняются с годами». Три десятилетия спустя шотландский врач и медицинский миссионер Генри Фолдс (вероятно, ничего не зная об опыте Гершеля) по-своему развил эту идею. Научный журнал Nature опубликовал его письмо, где утверждалось, что «кровавые отпечатки пальцев или следы пальцев на глине, стекле и т. п.» могут оказаться полезными для «научного опознания преступников». Он исходил из собственного опыта: ему довелось с помощью анализа «отпечатков пальцев, измазанных в саже», которые остались на месте преступления после визита взломщика, проникшего в японскую больницу, добиться оправдания одного подозреваемого и идентифицировать другого[609].

В те времена идентификацию преступников проводили, опираясь на систему Бертильона [так называемый бертильонаж]. Ее разработал французский криминолог Альфонс Бертильон. Измерялись «скелетные параметры» тела, делившиеся на 243 категории: длина руки от плеча до кончиков пальцев, ширина головы, длина указательного пальца и т. п. По совокупности параметров и пытались идентифицировать человека. Французские власти приняли эту систему в 1880-х годах, и ее постепенно использовали все шире. Скотленд-Ярд в 1895 году учредил собственное Антропометрическое управление, «задействовавшее пять из предложенных Бертильоном параметров костей». Однако система имела свои недостатки. Понятно, что преступника надо было сперва поймать, чтобы провести необходимые обмеры. Но, даже когда он оказывался в распоряжении полиции, это порождало другие проблемы. Один сотрудник «мог применять к штангенциркулю большее или меньшее давление, чем другой полисмен, тем самым создавая два разных набора измерений [для одного и того же подозреваемого], которые не сходились при сравнении». Кроме того, арестанта могли обмерить для картотеки еще до того, как он перестал расти, а значит, многие его параметры в дальнейшем отличались от записанных в самом начале[610].

В 1892 году сэр Фрэнсис Гальтон, двоюродный брат Чарльза Дарвина, выпустил первую в мире книгу, посвященную отпечаткам пальцев (она носила очевидное название: «Отпечатки пальцев»{64}). Путем научного анализа он сумел подтвердить, что такие отпечатки «сохраняют свои уникальные элементы в неизменности от рождения до смерти человека». Он понял также, что узоры подушечек пальцев можно разбить на три категории: петли, завитки и дуги. В том же году полиция аргентинского Буэнос-Айреса установила, что кровавый отпечаток пальца, оставленный на месте преступления, принадлежит Франсиске Рохас, и арестовала женщину за убийство двух ее детей. Рохас призналась в содеянном, когда ей показали два изображения отпечатков, и оказалась первым в истории человеком, осужденным на основании дактилоскопических доказательств. Впоследствии Аргентина «стала первой страной в мире, которая начала полагаться исключительно на анализ отпечатков пальцев как на метод точного установления личности»[611].

В 1896 году генеральный инспектор бенгальской полиции Эдвард Генри и два его инспектора, Хемчандра Боуз и Азизул Хак, разработали несложную систему классификации, которая позволяла «легко хранить [данные об отпечатках пальцев], а также вести поиск среди многих тысяч таких отпечатков и отслеживать их, даже не имея предварительной научной подготовки». Классификационная система Генри (как ее стали называть) присваивала «числовые значения определенным типам отпечатков пальцев». Благодаря этому их удалось разбить на «1024 основные группы, каждая из которых, в свою очередь, подразделялась на подгруппы» в зависимости от физиологических особенностей отпечатков. Генри полагал, что такая система гораздо лучше антропометрических измерений по Бертильону, и попросил индийские власти провести собственные изыскания по данному вопросу. В начале 1897 года Чарльз Стрэхан, генеральный инспектор Индии, и химик Александр Педлер прибыли в Бенгалию, чтобы провести сравнительное исследование[612]. В конце марта они изложили свои выводы:

Мы пришли к заключению, что метод идентификации посредством отпечатков пальцев, используемый в бенгальской системе записи и