История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

(1643)

< Согласившись на переговоры, Палаты постановили, что предметом обсуждения должны стать их первоначальные предложения и первоначальные предложения Его Величества. На первый пункт предложений короля (о немедленном возвращении отнятых у него силой доходов, арсеналов, городов, крепостей и кораблей) комиссары ответили, что «Палаты действительно использовали его доходы, но лишь малую их часть и главным образом на содержание его детей. Со своей стороны, Палаты потребовали, чтобы король вернул взятое им из средств, выделенных на войну в Ирландии, а также оружие и припасы, взятые им из арсеналов. Кроме того, Парламент предложил срыть новые фортификации, построенные в городах, замках и крепостях, приведя их в состояние, в котором находились они до начала смуты, и вывести из них гарнизоны. Комендантов же этих городов, замков и крепостей, а также Портсмута и всех арсеналов, должен назначать король, но из числа лиц, пользующихся доверием Парламента».

На эти предложения, означавшие, по сути, претензию на соучастие в осуществлении верховной власти, король ответил, что «он согласен на срытие укреплений, вывод гарнизонов и приведение крепостей в прежнее состояние, но полагает, что все эти города, замки, крепости и арсеналы должны быть вновь переданы под команду лиц, бывших их комендантами до начал смуты, хотя последние могут быть сняты со своих постов, если против них будут выдвинуты обоснованные возражения».

Всякому очевидно, к чему свелся теперь спорный вопрос: оставит ли Его Величество за собой право распоряжаться высшими должностями, право, которым обладали все английские короли - или же назначение на высшие командные посты будет отныне производиться исключительно с согласия Парламента.

А потому, когда комитет попросил короля разъяснить точный смысл своего предложения, Его Величество ответил, что право назначать на упомянутые должности, которое принадлежало всем его предкам, есть бесспорная часть полномочий монарха, и он не в силах поверить, что его благонамеренные подданные желают ограничить права своего государя.

На следующее возражение комиссаров - «чтобы обеспечить прочный мир, необходимо отыскать надежное средство против страхов и подозрений, а таковым средством может быть лишь принятие предложений Парламента» - король ответил, что «он ожидал от комиссаров разумных доводов, которые опирались бы на существующие законы и доказывали, что он, король, не может претендовать на все эти права, но не ссылок на страхи и подозрения, а поскольку основания для таких страхов и подозрений ему неведомы,то и средство против них он указать бессилен. Рассуждая в подобном духе, комиссары могут прийти к выводу, что короля следует лишить всей его законной власти, ведь любая власть, как и любое полномочие, способны внушать страхи и подозрения. Лучшим же средством против опасной эпидемии страхов и подозрений, как и вернейшим путем к миру, было бы строгое соблюдение всеми сторонами существующих законов».

Не представив каких-либо возражений на доводы Его Величества, комиссары прямо заявили, что «инструкции велят им настаивать на удовлетворении уже изложенных пожеланий Парламента». Король ответил, что «это он может по всей справедливости настаивать на возвращении того, что принадлежит ему по закону, и что предъявленное ему требование - согласиться на ограничение своих прав только потому, что другие люди эти права нарушили или узурпировали - он находит совершенно неразумным».

Затем стороны перешли к обсуждению других вопросов - о роспуске армий и о возвращении короля к Парламенту. Стало ясно, что комиссары не имеют действительных полномочий вести переговоры об условиях роспуска войск, а лишь добиваются того, чтобы первой была распущена армия графа Ньюкасла на севере Англии - иначе говоря, там, где парламентские войска были гораздо слабее. Равным образом, к великому изумлению Его Величества обнаружилось, что комиссары не получили ясных инструкций и по вопросу возвращения короля в Лондон, хотя Палаты упорно внушали народу, что удаление Его Величества от Парламента и явилось главной причиной постигших страну бедствий. Наконец, убедившись, что комиссары по недостатку полномочий не могут сделать сколько-нибудь определенных предложений, король решил обратиться непосредственно к Палатам и 12 апреля 1643 года отправил им послание, в котором было сказано, что

«1. Как только будет принято первое предложение Его Величества, касающееся возвращения доходов, арсеналов, крепостей и кораблей; и Его Величество, а также назначенные им лица, получат то, чего их незаконно лишили;

2. Как только все члены обеих Палат, исключенные, начиная с января 1641 года, за свою верность королю, будут восстановлены в своих правах, принадлежащих им по рождению или по свободному выбору тех, кого они представляют в Парламенте (что, однако, не должно распространяться на епископов);

3. Как только Его Величество и обе Палаты будут надежно защищены от угроз со стороны мятежных сборищ, что, по мысли Его Величества, может быть обеспечено лишь перенесением заседаний Парламента в место, находящееся не менее чем в двадцати милях от Лондона;

Его Величество с радостью согласится на роспуск армий. И тогда, уверен король, свободно и мирно заседающий Парламент примет меры против мятежных проповедей и подстрекательских печатных листков и отменит все незаконные декларации, ордонансы и приказы, и в частности, распоряжение о наборе армии без согласия Его Величества. В этом собрании Его Величество утвердит все билли, имеющие своей целью облегчить разоблачение и ускорить осуждение рекузантов, сделать обязательным воспитание детей католиков в протестантской вере и обеспечить строгое соблюдение уже существующих законов против католиков. Если же настоящие предложения Его Величества будут отвергнуты, весь мир поймет, кто является истинным виновником продолжения войны и страшных бедствий, постигших это несчастное королевство».

Палаты не ответили на это послание, но велели своему комитету немедленно вернуться в Лондон (двадцать дней, отведенных на переговоры, уже истекли). Некоторых комиссаров заподозрили в сговоре с королем; дошло до того, что м-р Мартин вскрыл письмо графа Нортумберленда к супруге, надеясь обнаружить в нем следы тайных интриг, и эта бесстыдная дерзость не встретила особого осуждения.

Иные полагали, что король, выказывая чрезмерную неуступчивость, слишком решительно настаивал на соблюдении своих законных прав, и что если бы он прибег к щедрой раздаче должностей определенным лицам, то сумел бы полностью восстановить свою власть. Сами комиссары возмущались действиями Парламента (или скорее всемогуществом графа Эссекса) и, по-видимому, искренне желали мира. Некоторые даже утверждали, что если бы король назначил лорд-адмиралом графа Нортумберленда (который в беседах с друзьями чистосердечно раскаивался в прежних заблуждениях), то это раскололо бы Палаты, переговоры продолжились бы и все предложения короля были бы приняты. Король, однако, пришел к выводу, что влияние комиссаров не так уж велико, коль скоро им, несмотря на все усилия, не удалось добиться продления срока переговоров; что идти на уступки в вопросе