Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

уцелевшим отрядам роялистов, вышедшим из повиновения солдатам патриотов, месяцами ждавшим жалования. Это была социальная база самых стойких отрядов роялистского сопротивления под руководством братьев Пинчейра. Сопротивление было больше социальным, чем роялистским; это была армия бедняков[716].

Партизанские действия имели свою логику и преимущество перед регулярной армией, ибо пользовались поддержкой населения. Партизаны и бандолерос обращались к роялистским символам в оправдание своих действий. Дж. Линч, изучавший этот феномен, утверждал, что у них не было собственной идеологии, они лишь стремились восстановить традиционный мир и порядок, предшествовавший хаосу и разрушениям революции[717]. Поддержка населением роялистов была обусловлена не только социальными причинами, противостоянием крестьян с помещиками-креолами, в своем большинстве сторонников независимости, но и идейным влиянием консервативных священников. Ярким примером этого являлась огромная популярность францисканских монахов в Чильяне и его окрестностях. Именно благодаря этому Чильян стал постоянной проблемой для патриотов[718].

Патриоты смогли оправиться от поражений и в ноябре 1821 г. нанесли решительный удар по отрядам Бенавидеса, который бежал в леса Араукании в сопровождении нескольких самых преданных сподвижников. После этого поражения индейцы, являвшиеся самой сильной частью партизанского войска Бенавидеса, окончательно отвернулись от него, осознавая бесперспективность борьбы без поддержки Лимы, уже бывшей в руках освободительной армии. Индейцы предпочитали союз только с сильнейшей стороной. Всеми покинутый Бенавидес попал в плен и в феврале 1822 г. был повешен[719]. Смерть этого каудильо нанесла решающий удар по организованному роялистскому сопротивлению на юге. Партизанские группы и бандолерос еще долгое время нарушали покой южных провинций, но уже не могли угрожать республиканскому режиму в Чили.

Несмотря на постоянные осложнения на юге, восстания военных в Вальдивии и Осорно, правительству удавалось сохранять контроль над этими территориями. Единственным бастионом роялизма оставался остров Чилоэ.

После революции в Испании в 1820 г. перспективы реконкисты американских колоний становились более чем призрачными. Для многих стало очевидным, что в Испанской Америке будут существовать независимые республики. В 1821 г. Чилийскую республику признало первое государство старого света, Португалия. 28 марта 1822 г. Конгресс США решил признать независимые де-факто правительства новых государств в Испанской Америке.

Глава 6

Диктатура Бернардо О’Хиггинса

Сразу же после победы при Майпу О’Хиггинс предпринял меры, укрепившие его власть. Ещё не смолкли победные фанфары, авторитет О’Хиггинса был на недостижимой высоте, но празднества и радость чилийцев омрачила трагическая весть из Мендосы о расстреле Хуана Хосе и Луиса Карреры. Эта шокирующая весть вызвала протест среди простого народа и сторонников Карреры. Среди элиты Сантьяго было немного симпатизировавших этой семье, однако простой народ любил своего каудильо. Сторонников Карреры объединял Мануэль Родригес, также очень популярный в народе лидер.

17 апреля 1818 г. в Сантьяго собралось кабильдо абьерто, на котором возвысили голоса те, кто стал тяготиться единоличным правлением О’Хиггинса. Говорили о необходимости управления страной при участии народа. Выдвигались предложения сформировать комиссию для написания конституции. На кабильдо звучали требования упразднить единоличное правление и создать временное, до созыва конгресса в августе 1818 г., правительство в составе О’Хиггинса, Г. Марина и Х.М. Инфанте. Кабильдо требовало ввести в действие закон 1813 г. о свободе прессы, объявить всеобщую амнистию[720]. На площади перед кабильдо собралось много народа, который поддерживал эти требования. Мануэль Родригес побуждал народ к решительным действиям.

О’Хиггинс еще был болен после ранения при Канча-Райяде. Он получил известия из кабильдо о требованиях демократии и конституции, которые он квалифицировал как начало анархии и беспорядка. Составленная видными политиками кабильдо петиция о «всеобщем прощении» была объявлена О’Хиггинсом частью плана заговорщиков по свержению его власти[721]. По его приказу военные разогнали народ и арестовали Родригеса и других сторонников Карреры[722].

Хотя Родригес находился в тюрьме, его имя объединяло сторонников возвращения Карреры. Первоначально правительство думало выслать его в США, но затем решило покончить с ним навсегда. 24 мая 1818 г. под предлогом перевода в Кильоту Родригеса вывезли из Сантьяго. По дороге в местечке Тильтиль герой Войны за независимость был хладнокровно застрелен[723]. Народу же объявили, что арестованный был убит при попытке к бегству. Смерть братьев Каррера и Мануэля Родригеса[724] тяжелым бременем легла на О’Хиггинса[725], на которого народное мнение и историческая память чилийцев возложили вину за их гибель[726].

Некоторые чилийские историки утверждают, что лично О’Хиггинс непосредственно не принимал решение об убийстве Родригеса. Они возлагают ответственность на ложу «Лаутаро». Сам же О’Хиггинс признавал, это убийство трагической ошибкой ложи. Он, связанный клятвой верности ложе, своим молчанием и бездействием в отношении убийц покрыл это преступление, тем самым разделив за него всю ответственность[727].

Смерть Родригеса оказала самое удручающее воздействие на чилийское общество. Мало кто поверил в официальную версию.

Для чилийцев того времени и последующих поколений Мануэль Родригес был символом патриота и борца за справедливость. Как писал историк-романтик Б. Викунья Маккенна: «Мануэль Родригес был воплощением чилийского народа, он был партизаном, вождем крестьянских повстанцев, трибуном для масс людей, он был оборванцем среди оборванцев, крестьянином среди крестьян, он был символом креольского и демократического Чили… Мануэль Родригес был символом Чили и революции»[728].

После того, как все участники тех событий были оправданы и либо отосланы в другие районы страны, либо выехали в Мендосу, стало ясно, что власть и лично О’Хиггинс несут ответственность за это убийство[729]. Смерть братьев Каррера и Родригеса подтолкнула партию сторонников Карреры к открытому сопротивлению диктатуре.

Уничтожив внутреннюю оппозицию, О’Хиггинс обратился к повседневным делам. На пост главы кабинета был назначен вернувшийся из Европы радикально настроенный Антонио Хосе Ирисарри. 5 мая 1818 г. Верховный правитель обратился к народу с манифестом, обещая конституцию и реформы, что должно было стать началом созидательного периода чилийской революции. В манифесте провозглашалось: «Все народы мира имеют неотъемлемое право на свободу, но немногие могут им воспользоваться, ибо это требует больших жертв»[730]. О’Хиггинс заявлял, что согласился принять власть при условии, что это будет сильное и твердое правительство, которое не потерпит внутренних неурядиц и конфликтов. Он обещал выступить с отчетом о своих действиях в условиях чрезвычайной власти в конгрессе, который предстояло созвать[731].

О’Хиггинс действовал в духе просвещенного абсолютизма XVIII века. Его программа предусматривала амбициозные реформы, которые должны были преобразовать Чили в духе республиканских принципов. Однако сам О’Хиггинс болезненно вспоминал опыт 1810–1814 гг. и не желал его повторения. Главной опасностью он считал не столько испанскую контрреволюцию, сколько внутренний беспорядок и хаос демократии. Исходя из этого, О’Хиггинс откладывал на неопределенное время реализацию демократии, предпочитая авторитарный режим власти. К тому же