Паустовский. Растворивший время - Олег Дмитриевич Трушин

Паустовский не был сервилистом. Статья программная, и она писалась исключительно с позиции собственного восприятия сложившейся в Союзе обстановки. Союз писателей просто не мог не обратить на неё внимание.

А время было непростое! Волна арестов среди литераторов уже давно катилась по стране в неутешительном масштабе. Так, ещё в мае 1935 года (заметим, это случилось меньше чем через год после создания Союза писателей) первому секретарю Ленинградского обкома Андрею Жданову было доложено о «контрреволюционных» проявлениях среди писателей Ленинграда, и даже были названы фамилии наиболее «засветившихся» в этом деле литераторов: Тихонова, Заболоцкого, Олейникова, Федина, Слонимского, Зощенко, Тынянова, Корнилова, Ольги Форш, которых обвиняли не только в «формализме» соцреализма, но и в «оторванности от Союза писателей». Со многими из них Паустовский был в приятельских отношениях.

В июне 1936 года «закрутился» процесс об «антисоветской» группе писателей Николая Поступальского, Павла Карабана (Шлеймана), Павла Зенкевича и Владимира Нарбута, который в октябре этого же года был арестован и, находясь в лагере, если следовать воспоминаниям Надежды Мандельштам, «…погиб с другими инвалидами на взорванной барже. Баржу взорвали, чтобы освободить лагерь от инвалидов». По другим сведениям, Владимир Нарбут, поэт-акмеист «первой» волны, был расстрелян в одном из лагерей Магадана 14 апреля 1938 года.

Паустовский и Нарбут хорошо знали друг друга ещё с киевского периода Гражданской войны и не потеряли связь и в последующие годы. Почему впоследствии их судьбы столь кардинально разошлись? Называл ли Нарбут на допросах имя Паустовского, нам неизвестно, – дела расстрелянных «врагов народа» НКВД уничтожало. Предположим, что называл. И что? В случае Паустовского никакой трагедии, в отличие от Нарбута, не произошло! И даже когда в 1938 году вышедшая книга Паустовского «Маршал Блюхер» (изначально очерк был опубликован в журнале «Новый мир» № 2 за 1938 год) была уничтожена в остатке нераспроданного тиража, её автор не был вызван в НКВД и, более того, годом спустя «милостью» властей стал писателем-орденоносцем.

Напомним, что Василий Блюхер, один из первых Маршалов СССР, арестованный в 1938 году как «враг народа», будет проходить по сфабрикованному «Делу антисоветской организации правых» и в том же году скончается в застенках Бутырской тюрьмы. Написать в 1938 году книгу о Блюхере было равносильно тому, чтобы встать в один строй с «врагами народа». Но Паустовского эта участь миновала. Сразу же после изъятия тиража книги Константин Георгиевич уехал из Москвы в Старый Крым, а затем, на длительный срок, как бы «затерялся» в своей дорогой Солотче. Хотя мы хорошо понимаем – НКВД при желании нашёл бы и там!

К слову, события, произошедшие в 1938 году с книгой «Маршал Блюхер», надолго отбили у Паустовского желание возвращаться к этой теме даже после того, как Блюхеру вернули доброе имя.

В архиве Паустовского хранится письмо третьей жены Блюхера Глафиры Лукиничны Безверховой, написанное в Москве 16 ноября 1956 года, в котором она, обращаясь к Константину Георгиевичу, писала:

«В 1938 году издательством партийной и детской литературы была издана Вами написанная книга “Маршал Блюхер”. Я, жена Василия Константиновича, и дети его: Всеволод, Зоя, Ваира и Василий, просим Вас переиздать Вами написанную книгу о нашем отце и муже – маршале Блюхере В. К.

По экземпляру обоих издательств такой книги у нас есть.

Василий Константинович Блюхер реабилитирован посмертно 12/III – 56 г., реабилитированы и все мы, его родственники»{205}.

Но и после этого прошения вдовы «красного маршала» Паустовский не решился на переиздание книги.

И лишь в 1967 году очерк «Маршал Блюхер», выйдя из «тени», будет опубликован в книге Паустовского «Близкие и далёкие», вышедшей в издательстве «Молодая гвардия» в серии «ЖЗЛ».

Так вот, возвращаясь в 1936 год, зададимся вопросом: был ли Паустовский ревнителем Союза писателей с момента его создания? Наверное, и да и нет! И если в 1934-м, надеясь на то, что организованный Союз всё же даст определённую свободу творчества, то уже в 1936 году Паустовский воспринимал его как навязанную необходимость, старался по мере возможности не «впутывать» себя в его структуры.

Поразительно, но в последующие 20 лет положение дел внутри самого Союза писателей почти не изменится, и в 1957 году Паустовский, словно продолжая начатую им в 1936 году тему «оздоровления» состава писательского сообщества и деятельности самого Союза, обратится в правление Союза писателей СССР с письмом, в котором будут и такие строки:

«В нашей среде существует немало людей, которые своим поведением уничтожают авторитет писателя перед народом. <…> Бюрократизм в литературе. <…> Там, где бюрократизм, – там и его непременный спутник – карьеризм, приспособленчество. Деляги, напористы, активны.

Бесплодные люди. Тянут Союз на путь литературной говорильни, заседательской возни, сонной одури. Губят литературу, отнимают время, силы»{206}.

Такое ощущение, что предупреждение Паустовского не знает временны́х границ!

Бывают же такие совпадения, которые с точки зрения человеческой логики трудно объяснить. Порой их необъяснимость и порождает ту самую мистификацию, которая, обрастая легендами, превращает их в нечто невероятное, таинственно-сакральное, заставляющее верить во всякого рода небылицы.

18 мая 1935 года потерпел крушение самолёт-гигант АНТ-20 «Максим Горький». Рухнул в Москве на посёлок Сокол. Трагедия не обошлась без человеческих жертв.

А чуть больше года спустя, 18 июня 1936 года, в Горках-10 умер тот, чьим именем был назван самолёт.

Что это? Магия чисел?! Или предначертания судьбы?! Думайте, как хотите. Но так случилось.

Похороны Горького состоялись на третий день после его кончины в 18 часов вечера на Красной площади, перед этим шло прощание с «буревестником революции» в Доме союзов. Участников траурных мероприятиях пускали исключительно по пропускам. У Паустовского был такой пропуск, но в почётном карауле у гроба он не стоял.

Смерть Горького образовала в руководстве Союза писателей огромную брешь, которую нужно было срочно «залатать». Но как? Кто возьмётся за такое непростое дело в настолько сложных условиях? Горьковскими харизмой и авторитетом никто из членов Союза писателей не обладал. Значит, вместо авторитета для удержания Союза писателей в «шорах», надетых на него с момента создания, нужно применять силу. И такая сила нашлась!

Пост генерального секретаря СП СССР занял Владимир Петрович Ставский (Кирпичников), писатель, чья роль в работе Союза писателей конца 1930-х годов, когда страну «сотрясали» репрессии, и поныне покрыта тайной за семью печатями и вызывает множество споров.

В 1937 году в СССР на государственном уровне отмечалось столетие со дня гибели А. С. Пушкина. Для подготовки в декабре 1935 года специальным постановлением Политбюро ЦК