Мой следующий вздох: мемуары - Jeremy Renner

помощью панелей мы узнали, что мое тело очень хорошо реагирует на инъекции тестостерона. Мы обнаружили, что я могу принимать относительно небольшое количество препарата и получать отличные результаты - люди принимают в четыре раза больше, чем я, каждую неделю, чтобы получить те же результаты, которые я могу получить за десять дней. Но все равно, перед тем как отправиться в Питтсбург, чтобы начать третий сезон, я был слаб и набирал вес - я тренировался четыре-пять дней в неделю, чтобы подготовиться к съемкам, и все равно был на тридцать фунтов тяжелее, чем когда-либо. Мои органы набрали столько жира, чтобы защитить их после травмы, и не хотели его расходовать. Это было жестоко.

Чтобы исправить ситуацию, я, как и тот парень, который отказался от лекарств, голодал четыре дня, что привело к шоку моего организма и заставило его съесть жир со всех моих органов.

Я сбросила пятнадцать килограммов до приезда в Питтсбург 8 января, через год и один день после моей первой операции в Cedars. Большую часть съемок я все еще испытывала проблемы с энергией, но примерно к десятой неделе я начала чувствовать себя гораздо лучше.

Я понял, что для того, чтобы сделать то, что мой разум по-прежнему считает легким, требуется гораздо больше времени. Мое новое тело реагирует гораздо медленнее, чем раньше, и я немного нетерпелив, поэтому я толкаю его все сильнее, сильнее и сильнее. А потом с этим нетерпением приходит уныние, потому что это много тяжелой работы ради нулевого, мать его, результата.

Но что еще мне делать? Это дорога с односторонним движением, о которой я говорил. Конечно, может быть, однажды я просто перегорю и стану весить четыреста фунтов, хотя я тренируюсь семь дней в неделю и не ем ничего, кроме куриных грудок и брокколи. Брокколи, куриные грудки и силовые тренажеры работают для всех остальных людей на планете, но для меня это просто занимает больше времени, я думаю. И дело не в том, что я пытаюсь набрать мышечную массу. Мне просто нужно укрепить суставы, чтобы я могла нормально ходить и бегать. Мне еще предстоит обучить свой мозг работать в новой реальности, но все, что у меня есть, - это время. Оно не будет потрачено впустую.

А вот мой рот - это просто катастрофа: там творится абсолютный кошмар, мой личный ад. Каждый раз, когда я разговариваю, ем или сплю, мне хочется кричать от этого хаоса во рту. Мои зубы никогда больше не выстроятся в правильную линию; одна сторона была сдвинута снегоходом так далеко в сторону, что это невозможно исправить.

На днях во время ночного ужаса я, видимо, зажмурился, и один из зубов выскочил из-за неправильного положения челюсти. Это не в последний раз, и нет, это не очень приятная операция по исправлению.

Но я живу с этим... Я не в восторге от этого, но я живу с этим. Я просто рад, что сейчас хожу, так что к черту мой рот. Кого это волнует? Я действительно так думаю. Я не люблю это, но я могу жить с этим, потому что я могу жить. У меня все еще есть улыбка. Я не выгляжу как полный урод.

Я отказываюсь уделять этим личным мучениям слишком много энергии, потому что они не имеют такой уж большой ценности. Есть так много других вещей, на которых можно сосредоточиться. Так много других вещей, которые имеют ценность и за которые я благодарен.

Вчера я сгорел под солнцем Лос-Анджелеса. Это был лучший день.

Теперь я благодарен за солнечные ожоги. Представьте себе.

Не только я чувствую благодарность и большие перемены в своей жизни.

Недавно я разговаривал с Дэйвом Келси, и вот что он сказал: "То, что произошло, оказало такое глубокое влияние на мои взгляды и отношение к жизни. Это повысило мое осознание ее хрупкости и привело к тому, что я стал глубже, намного глубже ценить каждый день. Я заметила, что стала больше ценить моменты, глубже смаковать опыт и постоянно выражать благодарность. Это укрепило мои отношения и послужило напоминанием о том, как важны близкие люди. Теперь я отдаю предпочтение семье и друзьям, провожу с ними действительно качественное время, прилагаю сознательные усилия, чтобы развивать и укреплять эти отношения. Думаю, я также стала более сопереживательной".

Как я уже неоднократно говорил, это случилось не только со мной. Это случилось с каждым. Услышать, как Дэйв рассказывает о том, как изменилась его жизнь, было невероятно важно для меня, и не только для него.

Рори Милликин начал переоценивать свои глубокие чувства к брату, и это подчеркивает, что наши семьи - это все, что имеет значение в конечном итоге.

Алекс поехал со мной в Питтсбург, чтобы работать над третьим сезоном "Мэра Кингстауна", держа меня рядом, а меня - рядом с ним, и наши взаимные исцеления проходили снова и снова. Недавно он сказал мне: "Все время, пока я лечился, все это время я лечился вместе с тобой. И это не было чем-то, что сдерживало меня. Это то, что двигает меня вперед. Я могу смотреть на то, что произошло, и иногда думать: "Черт, это плохое воспоминание", но я не думаю, что это нанесло мне шрам. Это случилось не из-за того, что ты такой".

Мой приятель Джесси, бывший пожарный, который получил ужасный звонок о том, что парамедики "сделали для меня все, что могли", говорит сейчас следующее: "Случившееся заставляет тебя по-настоящему ценить жизнь, друзей, всех, кто тебя окружает. Ты понимаешь, что жизнь очень коротка и может оборваться в любой момент. Я не знаю точно, как бы я поступил в такой же ситуации, в которой оказался ты, но теперь я знаю, что вдохновился бы на борьбу, чтобы остаться в живых". Джесси даже сошел с ума и наконец купил лодку, которую всегда себе обещал, - он назвал ее Risk Reward.

Что касается моей мамы, Ким, Алекса, Ники и Кайлы, то разницу в их жизни легче всего будет увидеть на берегу озера Тахо летом 2024 года.

Пятнадцать месяцев назад я был мертв, но когда вы вступаете в сговор с позитивной энергией вокруг вас, вы притягиваете еще больше позитивной энергии, и практически все возможно. Но сначала вам нужно поставить себя в положение, в котором вам будет некомфортно, чтобы вы могли развиваться, делая то, в чем вы не всегда хороши.

Например, я никогда не руководил детским летним лагерем. И моя семья