Корея. Власть, идеология, культура - Константин Валерианович Асмолов

на устраиваемых кутежах, нежели на том, что на это были потрачены украденные деньги. Такой тип обвинения гораздо ближе к обвинению в аморальности, поскольку конфуцианская традиция не любит демонстрирование богатства и не поощряет тягу к материальным благам, хотя классической «аморалки» я в корейской политической борьбе пока не встречал, – визит высокого чиновника в увеселительное заведение не воспринимается как повод для компромата.

Ситуация поменялась в новом веке с появлением движения #MeTOO, итогом которого была целая серия секс-скандалов, включая отставку и осуждение мэра Пусана О Го Дона, замешанного в приставаниях к сотрудницам, и самоубийство обвиненного в домогательствах главы столичной администрации Пак Вон Суна[67].

Наиболее громким было, однако, дело Ан Хи Чжона, губернатора провинции Чхунчхон-Намдо, который в 2017 г. был основным соперником Мун Чжэ Ина на президентских праймериз, а в 2019 г. был осужден на три с половиной года за сексуальное насилие в отношении секретарши.

5 марта 2018 г. секретарь Ана Ким Чжи Ын заявила, что Ан подверг ее сексуальному насилию, изнасиловав четыре раза за восемь месяцев, и были и другие жертвы. Ан отрицал предполагаемое сексуальное насилие и утверждал, что все было по обоюдному согласию, после чего 14 августа суд признал его невиновным, сославшись на отсутствие доказательств. Однако, с одной стороны, «женская улица» начала бурную кампанию протестов, с другой стороны, власти получили шанс отделаться от конкурента, плюс за это время в политической жизни РК случился целый ряд важных вещей. Во-первых, общество потряс целый ряд скандалов на сексуальной почве, и все они были связаны с тем, что лица, облаченные властью в спорте или К-рор, насиловали или принуждали к сексу своих подчиненных. Во-вторых, рейтинг Муна начал снижаться, и, помня, как в похожей ситуации Пак Кын Хе ударили в спину ее конкуренты из иных фракций внутри партии, президент РК начал превентивную зачистку политического поля. В-третьих, активисты из 158 групп по правам женщин и правам человека сформировали Объединенный комитет в поддержку Ким в деле о сексуальном насилии.

В итоге 11 февраля 2019 г. Высший суд Сеула отменил оправдательный приговор и заключил Ана в тюрьму, признав его виновным по 9 из 10 пунктов обвинения. Суд счел показания Ким Чжи Ын достаточно заслуживающими доверия, а тезис о том, что секс происходил по согласию, был отклонен. Как отметил суд при вынесении вердикта, «жертва также не имела никаких признаков романтического интереса к Ану, который был женат, на 20 лет старше ее, а также был ее боссом. Это не были нормальные отношения».

За аморалку пытались сажать и Ли Чжэ Мёна: актриса Ким Бу Сон через шесть лет вспомнила, что они состояли в отношениях, он обещал жениться, но бросил. Ким решила отомстить, пошла в прокуратуру и выложила все, что знала: взятки, уклонение от налогов, манипуляции с выборами. Хотя больше всего внимания привлекло ее заявление о том, что «помнит разные особенности его интимных частей тела», в том числе большое родимое пятно. В итоге в присутствии врачей и журналистов Ли снял штаны, и консилиум не обнаружил ни пятна, ни следов его сведения.

Впрочем, разбирая процесс «расстрела компроматом» назначенцев Пак Кын Хе, можно заметить, что к середине 2010-х гг. ситуация не изменилась. При попытке проведения их кандидатур через парламент депутаты критиковали все до малейших деталей, отчего один предложенный ей кандидат в премьеры взял самоотвод, так как парламент счел, что купленный им дом слишком дорог и наверняка дело было нечисто (доказательства факта коррупции так и не нашлись, но под воздействием шума в СМИ ему пришлось уйти), а другому припомнили прояпонские высказывания семилетней давности. В результате не желавшие терять лицо чиновники были вынуждены брать самоотвод, и скамейка запасных Пак Кын Хе кончилась довольно быстро.

Похожая история касалась и назначенцев Юн Сок Ёля, и, в некоторой степени, Мун Чжэ Ина.

Интересно и то, как обвиняемые защищаются от вылитого на них компромата. Есть два основных способа: или объявлять все провокацией, или пытаться перевести стрелки и, не отвечая на чужое обвинение, выдвинуть свое встречное по принципу «сам дурак». В первом случае контратака обычно сопровождается заявлениями о том, что материалы сфабрикованы, свидетели являются криминальными фигурами, которых за сотрудничество с властями обещали не трогать, а признания обвиняемых были сделаны под пытками или угрозами.

Иногда такие разговоры носят характер предварительной защиты. Например, при входе во власть нового президента окружение старого часто начинает обвинять новую власть в сведении счетов с политическими противниками, тем самым пытаясь защитить себя от «чистки кадров», сопутствующей «рекрутскому набору чиновников», который проводит новый клан. Поскольку такая чистка обычно оформляется как борьба с коррумпированными или некомпетентными чиновниками, выглядеть жертвой политических репрессий гораздо удобнее и престижнее.

Тактические приемы, формы и методы политической борьбы

Разобравшись с набором обвинений и типовыми реакциями на них, перейдем к наиболее частым приемам борьбы – того, что в китайской классической литературе фигурирует под названием «стратагемы».

Например, в традиционном дальневосточном обществе такой прием политической борьбы, как разворачивание скандалов вокруг членов семьи противника или его подчиненных, имеет заметно более высокую результативность, так как считается, что глава клана несет за действия своих подопечных, по крайней мере, моральную ответственность. Как может оказывать благотворное влияние на государство тот, кто не сумел воспитать собственного сына?

В связи с этим интересна сделанная по поводу скандала вокруг близких родственников Ким Дэ Чжуна ремарка председателя ДПНТ Хан Хва Гапа: «Администрация президента должна нести ответственность за то, что не сумела предотвратить вовлечение членов семьи президента в коррупционные скандалы». Хан заявил, что чиновники должны принести свои извинения, хотя на руководимой им партии тоже лежит доля ответственности.

Можно обратить внимание и на такой политический ход, в разное время использованный почти каждым известным политическим деятелем РК, как уход в отставку со всех постов с демонстрацией желания оставить большую политику и более к ней не возвращаться. Достаточно часто он используется для взятия тайм-аута, по истечении которого политический деятель преспокойно возвращается обратно, заявляя, что нынешняя политическая ситуация вынуждает его к этому. Такое возвращение вполне соответствует конфуцианскому штампу преданного чиновника, занимающегося политикой во имя благосостояния страны, а не для достижения личной власти.

Разновидностью этого же приема является «тактика демонстративного хлопания дверью», которая достаточно часто используется как метод борьбы корейскими политиканами, вплоть до ухода той или иной фракции с заседания Национального собрания.

В последнее время, впрочем, традиция, когда после поражения на выборах политики уходит в отставку, начала давать сбой. Как демократ Ли Чжэ Мён, так и консерватор Хан Дон Хун оставались