Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

ужасно истосковался по Америке и теперь хочу остепениться и жить где-нибудь в своей стране. Впервые в жизни я начал подумывать о женитьбе и задаваться вопросом, есть ли где-нибудь милая девушка, которая хотела бы меня заполучить: Я устал от всех этих скитаний и одиночества, но сначала я должен попытаться закончить эту работу и как-то утвердиться.

Полагаю, вы будете во Флориде, когда получите это письмо. Я отправляю его вовремя, чтобы оно дошло до вас до Рождества – где бы вы ни были, я желаю вам здоровья, счастья и еще многих лет здоровой и активной жизни, а также приятного и радостного Рождества. Я не пытаюсь посылать кому-либо рождественские подарки – слишком тяжело пытаться отправить их через таможню, но я не хочу, чтобы вы беспокоились о нынешних трудных временах, и уверяю вас, что никто в семье не будет голодать, пока у меня есть хоть пенни, а кому-то это нужно. Я знаю, что если я окажусь на мели, то всегда смогу достать еще денег, так что обещайте сообщать мне, как обстоят дела, и если вам понадобятся деньги. Все будет хорошо, и никто из нас не должен терпеть бесполезные лишения. Фред говорит мне, что, хотя ситуация очень плохая, у всех в семье достаточно еды и одежды, и нет никакой физической нужды – мне приятно думать, что, если ему понадобится помощь, он позволит мне попытаться помочь ему или любому из вас: мне очень приятно и комфортно думать, что я могу это сделать, я написал моему другу мистеру Перкинсу [Максвелл Е. Перкинс, сотрудник редакции издательства «Скрибнерс», Нью-Йорк, выведен в романе «Домой возврата нет» как Лис Эдвардс] в «Скрибнерс», попросив его заняться одним небольшим делом, которое, я надеюсь, дойдет до Фреда до Рождества, хотя, поскольку я спешил сюда, я немного задержал свое письмо. Фред всегда был очень щедр ко мне, да и ко всем, и я надеюсь, что между нами никогда не возникнет ложной гордости, когда мы можем помочь друг другу или семье. Я прочитал в лондонской газете, что Центральный банк в Эшвилле потерпел крах – надеюсь, Господи, что семья ничего не потеряла и что все бедные вкладчики получат свои деньги обратно. Должно быть, дела по всей стране обстоят ужасно – все, кого я знаю, пострадали.

Прощай на сегодня, мама, и не волнуйся: для всех нас наступают лучшие времена – главное, чтобы мы были живы, счастливы и здоровы. Наслаждайтесь жизнью во Флориде. Слава Богу, что ты там под солнцем, а не под лондонским дождем и туманом, хорошо проведи Рождество. Надеюсь, Фред сможет провести его с тобой. Я посылаю это письмо в Эшвилл, потому что не знаю твоего адреса во Флориде, но надеюсь, что оно будет переслано до Рождества. Надеюсь, ты будешь счастлива и здорова: Я здоров, за исключением небольшой простуды – но, думаю, сейчас она есть у всех в Лондоне. Еще раз шлю тебе свою любовь и наилучшие пожелания на Рождество, с надеждой на лучшие времена для всех нас.

Том

Джулии Элизабет Вулф

[Рождественская открытка с посланием]

Лондон, 12 декабря, 1930 года

Желаю тебе здоровья и счастья на Рождество, а также здоровья и процветания в течение всего следующего года. Дорогая мама, надеюсь, что это, а также письмо, которое я написал вам обоим, дойдут до вас до дня Рождества. Желаю вам долгих лет жизни, крепкого здоровья, счастья и процветания – как я уже говорил, не волнуйтесь, все будет хорошо. Позвольте мне вас услышать.

Том

Алине Бернштейн

[Телеграмма]

Лондон

22 декабря 1930 года

Я очень тебя люблю и старался делать то, что казалось мне лучшим, не говори о тяжелых годах, тяжелее которых не было. Твои дантисты получили часть моих денег за разорительную работу, я отправил семью на отдых, они живут в нужде и должны получить эти деньги, а не эти грязные дантисты, ничего нельзя понять, если работать и жить в своей стране, твои друзья помогли.

Вулф так и не закончил и не отправил следующее письмо мистеру Перкинсу, но написал и отправил ему более короткую версию 9 января 1931 года. Поскольку это первое незаконченное письмо более откровенно, письмо от 9 января опущено.

Максвеллу Перкинсу

Лондон

Декабрь 1930 года

Дорогой мистер Перкинс!

Думаю, что Вы уже получили мое гигантское послание, что я отправил Вам пару недель назад: оно было заполнено стенаниями и отчетом о работе. Теперь хочу написать Вам письмо покороче и поделиться планами и намерениями. Через три-четыре дня Рождество, и пока моя единственная награда – ощущение того, что работа меня полностью измотала, голова устала и я плохо сплю. Я буду продолжать в том же духе до Рождества, а потом съезжу на четыре-пять дней в Париж – буду только спать и наслаждаться лучшей едой и вином, какие только существуют. Потом вернусь сюда и буду работать до упаду еще недель шесть, пока не пойму, что смогу привести домой первую часть, уже разбитую на последовательные главы – или хотя бы в черновике. Затем я сяду на самый быстрый корабль – «Бремен» или «Европу» – и через пять-шесть дней прибуду в Нью-Йорк. Ну а потом я хочу сразу же (это самое трудное) оказаться там, где снова смогу сесть за работу.

Я уже говорил Вам, что моя книга проникнута образом Реки – Времени и Перемен. Этой идеей проникнут и я, и сейчас мне грызет душу лишь одна мысль – когда же я смогу закончить этот грандиозный труд. Вы молодец, что не сказали мне ни слова о сроках, но я понимаю, что Вы хотели бы кое-что увидеть до следующей осени. Не буду ничего обещать, но очень постараюсь. Мне жаль времени, потраченного на личные неприятности, на волнения по поводу первой книги, на суету, но теперь об этом поздно жалеть – замысел этой книги родился достаточно быстро, книга растет во мне, и большая часть уже на бумаге, но работа предстоит адская. Мне крайне полезно жить в полной неизвестности – хорошо, конечно, когда тебе льстят, твои книги хвалят, но хватит – никаких больше вечеринок и хождений по гостям. Мне надо снять где-нибудь две комнаты и жить, пока не придется уехать. Я очень хочу повидать Вас и еще одного-двоих людей, но по приезде в Нью-Йорк я больше ни с кем не общался бы – не думайте, что я несу полную чушь, просто это единственный способ для меня что-то написать,