Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

плохих, не знаю, я простудился и меня лихорадит от этой мокрой шерсти, от этой парилки и невыносимой тоски, которую они называют климатом, – мне жалко бедных унылых обывателей, которые большей частью населяют эти острова, бедных ноющих, измученных, как мне было бы жаль какую-нибудь слепую [сосущую] морскую тварь, которая присасывается как пиявка к телу огромных рыб под водой – со мной случалось всякое, я расскажу вам об этом, и сейчас я пользуюсь большим спросом у русских – слишком большим спросом, ибо я не знаю, когда я могу вернуться домой и обнаружить зловещие лица, скрывающиеся в коридорах. У меня нет друзей, я доверяю трем-четырем людям в мире, но есть миллионы людей, которые хотят влезть в мою жизнь и питаться моей кровью и мозгом.

Главное – работать перед лицом любой беды – если мы сможем это сделать, мы спасем себя – я верю в гораздо лучшую и более прекрасную жизнь, чем та, о которой знают эти люди, и я готов потратить свою жизнь на ее поиски. Удачи и любви, дорогой Джек, и счастливого Рождества.

Том Вулф

Максвеллу Перкинсу

[Рождественская открытка]

Лондон,

Конец декабря 1930 года

Начало письма:

Желаю вам счастливого и радостного Рождества – мое […] не такое счастливое, как в прошлом году, но, клянусь Богом, я верю, что преуспеваю в невзгодах. Я не собираюсь быть побежденным, потому что я не буду побежден. Сейчас самое время увидеть, что во мне есть. Вы никогда не потеряете на мне ни пенни. Моей семье надо помочь. Вы уже должны получить второе письмо с просьбой выслать 300 долларов моему брату Фреду. Я думаю послать 100 долларов матери и 100 долларов […] Мейбл, если они у меня есть, я могу отправить вам. Не позволяйте проклятым дантистам получить деньги, если можете помочь – один дантист здесь сказал мне, что это мошенничество и афера – он сказал, что они удалили зуб без необходимости, чтобы предоставить дорогую работу, он сказал, что это такая подлая вещь – пугать людей угрозами внезапной смерти и ужасных болезней – он сказал, что это низкая вещь. Не платите им, и не позволяйте им возлагать ответственность на женщину по имени Алина Бернштейн – она прекрасная женщина, она написала мне маленькую записку, в которой сообщила, что она абсолютно без денег и не может нести ответственность за это. В этом нет сомнений, в этом не должно быть сомнений, все, что она сделала, это дала мне их имя, и я думаю, что она позвонила мне, они написали ей, чтобы узнать мой адрес, но я не вижу, что она несет какую-либо ответственность – если эти коварные негодяи с помощью каких-то хитрых уловок закона могут возложить на нее ответственность, мы должны заплатить: но попросите Уитни Дэрроу написать ей записку или, пожалуйста, напишите ей сами, объяснив ситуацию – заверьте ее, что ей ничего не придется платить, но что я обеспокоен тем, что […] это возмутительно несправедливо и мошеннически, и попросите ее не делать ничего, чтобы поставить нас в неловкое положение, если только она сама не попадет в неприятности с ними. Ее адрес: Сивик Репертори Театр, Нью-Йорк.

И вот еще немного места, чтобы сказать: да благословит вас Бог и удачи в это Рождество.

Я два дня провалялся с простудой и лихорадкой, и меня доводят до бешенства эти вещи, но я получаю мстительное удовольствие от того, что работаю по 5 часов или больше в день – будь я проклят, если меня доконают эти ублюдки – дантисты, […] или что-нибудь еще.

Том Вулф

Простите меня за все эти неприятности, которые я вам причиняю, – оставайтесь со мной, я заработаю деньги […] книгами, статьями, рассказами или еще как-нибудь – верьте в меня!

Алине Бернштейн

[Лондон, январь 1931 года]

Алина:

Сегодня я получил твою записку. Если ты написала мне два письма и уничтожила их, я это понимаю. Я пытался написать тебе прошлым летом, но не смог – я уже тысячу раз все сказал. Вот уже девять месяцев ты присылаешь мне сначала письма, потом телеграммы, в которых говоришь, что не можешь больше жить, что я убиваю тебя, что ты готова взять на себя ответственность. Я не думал, что ты выполнишь эти угрозы и поранишь себя, мне казалось, что они означают то, что ты испытываешь сильнейшие страдания, я все время боялся, что может случиться какая-нибудь ужасная беда. Мне становилось плохо, когда я шел за почтой – если не было новостей, значит, все было плохо. Затем, после одного из тех ужасных проводов, когда я боялась взять в руки газету, опасаясь прочесть о какой-нибудь трагедии, я прочитал, что ты добилась большого успеха в театре. Не далее как в начале года ты присылала мне письма, в которых говорила, что ты в отчаянии, почему я тебя бросил, что твоя боль слишком велика, что ты не можешь жить дальше, что все, включая твою семью, знают, как ты меня любишь. Через десять дней мне написала твоя сестра и приехала ко мне в Лондон. Она сказала, что никогда в жизни ты не была так счастлива, здорова, успешна и довольна, как в этом году. Другой человек, твой родственник, сказал мне на Рождество, что видел тебя на одной из нью-йоркских вечеринок за несколько недель до этого. Другие люди рассказывали мне о твоих новых и старых любовных связях. И все же в течение девяти месяцев, пока ты богата, успешна и находишься в полном восторге от чувственности, ты пишешь мне письма и телеграммы, которые разрушают мою работу, мой покой и здоровье. Ты изгнала меня из Франции, Швейцарии, Германии, Англии, а теперь изгоняешь отсюда. Ужасная боль и страдания, которые причиняют мне эти письма, не поддаются никакому объяснению – я так заболел, что меня рвало, и я был вынужден два дня пролежать в постели.

Максвеллу Перкинсу

Лондон

7 января 1931 года

Дорогой мистер Перкинс:

Спасибо за ваше письмо и за то, что послали Фреду деньги – я никогда этого не забуду. Я написал вам еще одно огромное письмо, полное планов и замыслов, но, как обычно, оно еще не закончено. Но вкратце суть такова: я просто живу с книгой, иногда выхожу куда-нибудь на день, иногда совсем не выхожу. Я ездил в Париж на несколько дней, но все время беспокоился о книге. Сейчас я собираюсь работать над ней здесь до упаду – еще около шести