«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья - Василий Алексеевич Игнатьев

для меня, а пальма первенства первого открытия вовсе и не принадлежало ей. Но я был поражён смелостью идеи – породнить пельмень с редькой. Пельмень и редька – не звучит ли это, как волна и камень, а вот Клавдия Васильевна их примирила. Не сразу мы могли освоиться с этой идее, но она убедила нас на опыте, эмпирически, т. е. просто подала нам пельмени с редькой и угощала: «вы со сметанкой, со сметанкой кушайте их!» Когда-то хлебосольные хозяйки так угощали своих «гостей»: «Поелозьте, мои гости», а гости отвечали: «Сами знаем – понимаем – наелозились!» Вот так было и у нас: мы готовы были кричать: «наелозились, поелозились», а хозяйка прибавляла и прибавляла пельмени. Это были «божественные» пельмени.

Ж) Пельмени в период реконструкции народного хозяйства.

При перестройке сельского хозяйства в тридцатых голах произошло опять «ущемление» желудков у населения, и идея пельменей на время ослабела, но как только сельское хозяйство на новой основе – колхозной встало на ноги, наш Курилка воспрянул духом. В соответствии с тем, что промышленность реконструировалась, впервые возникла идея машинного производства пельменей, но широкому распространению этой идеи воспрепятствовала начавшаяся в 1941 г. вторая империалистическая война.

З) Пельмени после второй мировой войны.

Мы подошли к последнему периоду развития пельменной идеи. Как известно, эта война была тяжёлым испытанием для всех воюющих государств, но в то же время блестящим подтверждением преимущества социалистической системы хозяйства над капиталистической. Капиталисты думали, что война надолго подорвёт силу у советского народа и задержит его победное продвижение к коммунизму, но они просчитались: советские люди под руководством своей родной коммунистической партии, уже залечили раны, причинённые войной, и успешно продвигаются вперёд к коммунизму. Показателем этого является опять то, что идея пельменей опять воскресла. В Свердловске, например, имеется две пельменные. Это законченные во всех отношениях организации, работающие на полном ходу, рентабельные в отличие от некоторых других. Их популярности могут позавидовать многие учреждения города. В городе можно встретить объявления о том, что в пельменные требуются работницы. Часто приходится встречать людей, разыскивающих пельменные, наружный вид которых свидетельствует о том, что их привлекает в них ещё и то, что к пельменям можно получать и «возлияние». В настоящее время увеличивается и выпуск через торговую сеть пельменей промышленного производства.

Заключение.

Мы исследовали всесторонне проблему пельменей в историческом и бытовом разрезе и можем сделать некоторые выводы.

1. Пельмени – это национальная идея русских, как, например, для итальянцев таковой являются макароны.

2. Пельмени являются показателем благополучия народа, барометром благополучия его.

3. Пельмени, как всякое другое общественно-хозяйственное явление, прошли путь развития от кустарного производства к фабричному, но не дошли ещё в своём фабричном развитии до стандарта: уступают кустарным по вкусу и форме.

4. В прошлом пельмени, несомненно, сыграли свою роль в привитии навыка у людей к коллективному труду.

В заключение нужно предостеречь читателей этого «научного труда» от возможности ложного понимания идеи в виде «квасного патриотизма» славянофилов. Автор вовсе не считает идею пельменей навсегда вошедшей в плоть и кровь русского народа, как считали, например, славянофилы триаду: «самодержавие, православие и народность». Он стоит на позиции исторического диалектического материализма и считает, что в процессе материального изменения бытия русского человека в соответствии с известным положением Παυια δει пельмени тоже претерпят известную метаморфозу и явятся только одной из пережитых форм общественного развития человечества.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 389. Л. 1–29.

Находится только в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» отсутствует.

[Люди Течи и их судьбы]

Земские начальники в Тече

[1961 г. ]

Габриельс

В девяностых годах в Течу приехал первый земский начальник с нерусской фамилией Габриельс. До него самым высшим начальником у нас был становой пристав, попросту звали – становой – Селивестров, человек горячий. Бывало, едет он, а если кто ему едет навстречу или кого нужно ему объехать, кричал: «долой с дороги» да ещё и кнутиком «благословит». Габриельс, как видно, был из военных: высокий, худой с генеральскими усами. Выправка военная. Квартировали у Мироновых: занимали верх и низ. Было у него три дочери: Нина, Лёля и Киза, полностью Клеопатра, и сын. Дочери учились в каком-то институте благородных девиц, а мальчик – в кадетском корпусе. Дети были озорные: летом шлялись по селу, озорничали у диакона, например, бывало: все сидят за обедом, вдруг по всему дому темно – они закроют ставни и убегут. Крестьянские ребята научили Кизу материться. Ну, и над ними тоже поповские ребята «подцыганивали». Раз они с отцом пришли в гости к протоиерею и стали в ограде бегать на «исполинских шагах», а «бирючата» и подговори соседнего мальчика Стёпку «Шолина», который плохо говорил, чтобы он подошёл к ним, подал руку и сказал: «Здравствуйте! Шут Балакирев» – отрекомендовался, значит, а он подошёл к ним и сказал: «Здравствуйте, суки балаки!» Хохоту было на весь двор.

Была у Габриельса ещё какая-то дама, наверное, бонна. Её почти никогда не было видно. Забавой был у них ручной журавлик. Всё приходил в лавку к Новикову: там его угощали разломанным пряником.

Задумал однажды земской начальник прокатиться на знаменитом кокшаровском Пеганке – так требовала, вероятно, его кавалерийская душа. Предостерегали, что конь вольный, может сбросить. Нет! Я – кавалерист. Поехал верхом по тракту. Выехал за село, а обратно Пеганко прибежал без седока. Ладно, что не до смерти слетел с коня.

Странные отношения у него были с протоиереем – фамильярные. Протоиерея он называл Володькой, и тот ничего … принимал за чистую монету.

Прожили Габриельсы в Тече два-три года. Слух был потом, когда они уже уехали, что Лёле, средней дочери Габриельса, в Москве делали операцию – вскрывали головной мозг и что-то удаляли. В Тече это известие было воспринято, как сообщение о каком-то чуде. Вот всё, что у течан осталось в памяти о Габриельсах.

Стефановский

Подобно Габриельсам, в Тече не подолгу задерживали становые приставы. Получалось такое впечатление, что все эти приезжие начальники отбывали в Тече нечто вроде ссылки: приезжали без багажа и уезжали без багажа, гастролёры, входящие и исходящие номера. Другое впечатление оставили у течан Стефановские: земской начальник Павел Александрович и его семья.

Про них нельзя сказать, что они приехали без багажа: они уже при переезде имели пару лошадей, летнюю повозку и зимний рыдван. Последний особенно обратил на себя внимание течан: раньше в Тече такого зимнего экипажа не было. Потом, когда они больше обосновались в