Благородство духа. Утраченный идеал - Роб Римен

One land must be the promise and reliance of the future

When America does what was promis’d,

When through these States walk a hundred millions

                                                of superb persons,

I announce justice triumphant,

I announce uncompromising liberty and equality,

I announce the justification of candor and the justification

                                                                    — of pride.

I announce splendors and majesties to make all

the previous politics of the earth insignificant

[В любую эпоху одной нации быть впереди,

Одной стране быть обетованием и надеждой.

Когда Америка сделает, что было ею обещано,

Когда через Штаты пройдут миллионы достойных людей,

Я возвещаю торжество справедливости,

Я возвещаю бескомпромиссные свободу и равенство,

Я возвещаю право на искренность и на гордость.

Я возвещаю великих и славных, так что все

Прежние политики на земле утратят значение.]

Меня заинтриговало название произведения, и, пока Элизабет явно с лучшим пониманием дела, чем я, изучала партитуру, я спросил Джо, почему он выбрал такое название.

— Nobility of spirit, благородство духа — замечательная идея. Именно в ней осуществление подлинной свободы, ибо ни демократия, ни свободный мир не могут существовать вне морального основания. Шедевр Уитмена, его взгляд именно таков: жизнь как путь в поисках правды, красоты, добра и любви. Это искусство становления человека, искусство воспитания его души. Всё это сводится к «благородству духа» — человеческому достоинству. Вы читали Уитмена?

— Нет, по-настоящему никогда, пришлось мне сознаться.

— Начните тогда с его Democratic Vistas [Демократических далей]. Это блестящий комментарий, посвященный Америке, и в то же время философское введение к поэтическим образам Листьев травы. Элизабет, конечно, права: в Америке много плохого. Моя Америка, та Америка, которая поистине великая страна, это Америка, какой ее видит Уитмен; и его Vistas — острый анализ пропасти между американской мечтой и американской действительностью. Уитмен знал, что только государственной системы, политических институтов и избирательного права недостаточно для подлинной демократии. Он пишет о разложении и коррупции высших деловых кругов; о том, что материальному прогрессу сопутствуют растущие вульгарность, лицемерие, глупость и разобщение. Но, как знает уже Уитмен, истинная цель демократии в том, чтобы высшая свобода стала законом, тогда за этим сами собой последуют и добро, и добродетели. Без высшей свободы, правды и справедливости демократия долго не просуществует. Одной политической свободы недостаточно, должен измениться духовный климат, должна наступить эпоха литературы. Настоящий поэт учит тому, что такое подлинная свобода. Истинное духовное созидание не что иное, как воспитание в себе благородства духа. Уитмен питал непоколебимую веру «in the spirit of the American people» [«в силу духа американского народа»], и я — тоже. Этим произведением, моей музыкой, я хочу вновь пробудить к жизни дух Уитмена и заставить американский народ осознать свою миссию в мире.

— Элизабет, — повернулся к ней Джо, — я никогда прежде не просил тебя оказать мне любезность. Но если я сумею добиться, чтобы благородство духа обрело новый голос, голос, который будет способен тронуть человеческую душу, сможешь ли ты мне помочь исполнить это произведение? Меня не знает никто, а тебя знают все.

По лицу Элизабет было видно, что ее глубоко тронуло, что этот столь гордый человек, который на протяжении шестидесяти лет их дружбы ни о чем ее не просил, сейчас обратился к ней за помощью, чтобы осуществить нечто такое, что для него гораздо важнее, чем произведение искусства. Для Джо это было также художественное завещание, единственный след его существования, свидетельство, что он тоже жил в этом мире. Родители его умерли, единственное дитя погибло, жена его бросила, книжная торговля сошла на нет, и во второй половине жизни он пустился в одинокое плавание по океану. Его ода благородству духа во всяком случае должна означать, что существует произведение — художественное произведение, в котором он продолжит свое собственное существование.

Элизабет поцеловала его в щеку и шепнула:

— Думаю, что с этим не будет проблем.

Густой румянец выступил на его бледном лице; судорожно прижав левой рукой голову к плечу, чтобы сдержать сильную дрожь, он собрал свои наброски, намереваясь уйти.

— Куда ты идешь? — спрашивает Элизабет.

— Сегодня среда, а я никогда не пропускаю радиопередачу Фортепьянная музыка с Дэвидом Дюбáлом. Большое спасибо, Элизабет. Я позвоню тебе сразу, как всё закончу.

— Джо, подожди, мы возьмем такси и поедем вместе.

Но он и этого не захотел. Я сказал, что с удовольствием пришлю ему свою статью о Томасе Манне, и он написал на карточке номер почтового ящика и имя Эмилио Контини.

— Лучше всего искать меня по этому адресу. Я очень рад, что встретился с вами. Have a great time in the country of freedom! [Всего наилучшего в стране свободы!]

Через три шага он обернулся и сказал:

— Нет ли в тексте примечаний? Терпеть не могу примечания!

Я его заверил на этот счет, и он продолжил свой путь.

— А что он имеет против примечаний? — спросил я Элизабет.

— А, давным-давно, когда он еще мечтал о карьере пианиста, ему предложили место приглашенного профессора на факультете музыковедения. Джо надеялся получить там постоянную должность, но, зная его, не приходится сомневаться, что он сам отрезал себе такую возможность, потому что не хотел приспосабливаться к существующим академическим правилам. С тех пор примечания для него высшая степень проявления академического абсурда.

Элизабет не удержалась от смеха, но я бы не удивился, если ее развеселило нечто большее, чем лишь оторванная от жизни антипатия ее друга к академическому миру.

V

В конце ноября 2001 года, возвратившись в Нидерланды, я послал Джо английский перевод своей статьи Thomas Manns bezonnen tijd [Время раздумий Томаса Манна]. Эту статью я написал и опубликовал в Нидерландах по случаю лекции Элизабет в Нексус-институте как обзор всего того, что я извлек из Томаса Манна после многолетнего углубленного изучения его творчества. В письме, сопровождавшем статью, я писал Джо, как высоко я ценю знакомство с ним, что я с громадным удовольствием прочитал Democratic Vistas Уолта Уитмена и что я не мог не обратить внимания, насколько его поэт и мой писатель близки друг другу.

После рождественских праздников, 7 января 2002 года я нашел среди своей почты коричневый пакет с подержанным экземпляром Leaves of Grass Уолта Уитмена. В дарственной надписи Джо уже знакомым мне неровным почерком приписал: «The American Man. То continue the nobility of spirit» [«Американец. Продолжить благородство духа»]. В