Российский колокол № 2 (51) 2025 - Литературно-художественный журнал

Задрожала земля. Последующее удивительно чётко впечаталось ей в память, как бы ни хотелось потом Ольге всё это забыть…

Воздух города как будто разорвало изнутри. Он наполнился такими ужасающими звуками, рёвом, свистом, воем, что казалось, ни разум, ни сердце не будут в состоянии вынести это.

Началась бомбёжка.

Страшнее этого ничего не было в её жизни и не могло быть. Разрывы были повсюду вокруг неё. От навалившего страха, ужаса, от неимоверно плотных ударов горячего воздуха Оля, не в силах заставить себя бежать куда-то, присела на корточки, крепко зажав руками уши. Это не помогало, жуткий звук проникал в неё откуда-то изнутри. Она отчётливо увидела, как отбежавшая уже довольно далеко Нина вдруг развернулась и побежала обратно к ней, что-то при этом крича. Ольга увидела, как там, впереди, куда не добежала Нина и где мелькала спина Глаши, взметнулся вверх асфальт, словно это была просто длинная матерчатая лента. Потом вверх взметнулись доски, кирпичи, комья земли. А после взметнулось вверх пёстрое платье Глаши.

Всё заволокло дымом.

Нина подбежала к Ольге, начала её тормошить:

– Бежим! Бежим!

Они побежали вдвоём. Земля под ногами двигалась, перемещалась. Двигались дома. Вокруг стоял грохот. Безостановочно взмывали вверх перемешанные с огнём и дымом горячие вихри разрывов от бомб. Девушки бежали, падали, вскакивали и снова бежали. Во дворы! Там должно быть бомбоубежище. Навстречу им тоже бежали люди, тоже падали, вскакивали и бежали дальше.

Вдобавок к страху, наполнившему её, Олю неотступно терзала тревога: «Как там родители? Успели спрятаться?»

Добежав до ближайшего дома, они увидели во дворе большую зигзагообразную щель, вырытую в виде узкого рва с перекрытиями, шириной чуть меньше метра, с крутыми откосами, кое-где укреплёнными досками. Ольга прыгнула в неё. Глубина щели была около двух метров. Здесь вполне могло поместиться до двадцати человек.

Перебирая невольно в памяти детали того ужасного августовского дня, Оля вспомнила, что за месяц до этого, в июле, она читала о таких укрытиях в свежем выпуске «Сталинградской правды». Эту газету до последних чисел июля, с небольшой задержкой, привозили в их госпиталь, и Ольга всегда очень внимательно, до дыр, зачитывала каждый номер газеты из родного города. Потом привозить перестали.

Статья комиссара городского штаба местной противовоздушной обороны, где рассказывалось о необходимости таких укрытий в городе, очень её тогда удивила – настолько не сочеталось это с общим спокойным и мирным характером всех остальных публикаций в том номере газеты.

В Сталинградской области после появления 15 июля сорок второго передовых частей немецко-фашистских войск на её территории, в районе города Серафимович, было введено военное положение. Но, несмотря на это, «Сталинградская правда» в те дни писала о досуге, открытии летнего сезона в городском цирке, об энтузиазме школьников на колхозных полях при сборе урожая и многом другом, мирном. На фотографиях, опубликованных в газетах, были счастливые, улыбающиеся школьники, колхозники и рабочие. Сообщалось о торжественных заседаниях учёных советов институтов, на которых проходили защиты диссертаций. Ольге запомнилась одна из тем диссертации, показавшаяся ей очень забавной: «Самоочищение реки Волги у Сталинграда». Она смеялась тогда, что автор три года трудился над этой темой, а Волга – трудится всю свою многовековую жизнь.

Поэтому её заинтересовало и немного встревожило сообщение в газете о том, что «не исключена возможность воздушного нападения на Сталинград, так как враг практикует беспорядочные бомбардировки советских городов и сёл». И уж совсем удивительным ей показался призыв: «В самые кратчайшие сроки построить в каждом дворе города, на каждом предприятии такие щели-укрытия». Сейчас она удивлялась, как могла так беспечно думать тогда. И ведь не только она одна: многие считали, что фронт далеко и до Сталинграда враг никогда не дойдёт. А ведь это было совсем недавно – прошло чуть больше месяца! Знала бы она, что сама станет спасаться в таком укрытии и от этого будет зависеть её жизнь.

А тогда, 23 августа, лёжа в этой щели, ей отчаянно хотелось зарыться, забиться глубоко под землю, раствориться. Только бы не чувствовать этой нестерпимой дрожи земли, не слышать этого ужасающего воя, несущегося на землю с неба. Оля ощущала, что воздух стал плотным, смешался с землёй и продолжает перемешиваться, вовлекая в этот круговорот, в этот вихрь людей, дома, деревья – всё, что оказывается на его пути.

Она потеряла из виду Нину. Прыгнула ли та в щель или нет? А может, она побежала дальше, в подвал дома?

С сотен вражеских самолётов на Сталинград непрерывно сыпались сверхтяжёлые фугасные бомбы, тяжёлые осколочные и зажигательные бомбы, небольшие зажигалки-полоски обмазанной фосфором фольги, а также лёгкие двухкилограммовые бомбы, начинённые смесью нефти, фосфора и тротила. С самолётов также летели пустые бочки с просверленными дырками, которые при падении издавали жуткий вой, леденящий сердца людей и сводящий их с ума от страха.

Так началась масштабная бомбардировка Сталинграда силами 4-го воздушного флота люфтваффе под командованием генерала Рихтгофена. Ни один город мира за всю историю всех войн не подвергался до этого дня такому чудовищному натиску. В течение только одного дня было произведено две тысячи вражеских самолёто-вылетов.

В щель, где лежала, вжимаясь в землю, Ольга, ещё прыгали люди. Многие кричали и плакали. Скоро Оля оказалась под грудой людских тел. Задыхаясь от тяжести, она успела подумать: это хорошо, что сверху прыгают люди. Если бомба угодит в них, она будет защищена их телами. Она сама удивилась и ужаснулась своей мысли.

Казалось, что время остановилось и бомбёжка никогда не прекратится. Ей даже вдруг захотелось, чтобы следующая бомба упала прямо на них, – и всё, весь этот ужас сразу бы закончился.

Нечем было дышать, страшно першило в горле. В глаза словно насыпали горячего песка. Ольга кашляла, но никак не могла откашляться. Горло и лёгкие как будто были наполнены мелкой стеклянной пылью, царапающей кожу изнутри. Все звуки и крики смешались, воздух был раскалён и нестерпимо обжигал. Жутко пахло толом и горелым мясом. Навалилась дурнота, Ольгу несколько раз стошнило. Но легче не становилось. Её снова мучил сухой скрипучий кашель, раздирающий горло.

Наконец вой и взрывы начали стихать, и люди стали выбираться из укрытий. Нины рядом не было. Стоявший во дворе дом был наполовину разрушен. Внешнюю стену одного из подъездов словно срезали огромным ножом и обнажили внутреннюю обстановку квартир. Сквозь огонь и дым видна была мебель, покрытые зелёными обоями стены. Ольга увидела висящие на одной стене картины в рамах, рядом шкаф и книжные полки. С одного из пролётов вниз свешивалась, покачиваясь, кровать. Из пробитого водопровода во двор текла вода. От дома напротив почти ничего не осталось, кроме груды развороченных обломков, объятой пламенем. В этом пламени горело всё: и дерево, и стекло, и железо, и раскалённые докрасна камни.

Кругом метались и кричали люди. Отдельно громко раздавались призывы сохранять спокойствие. Щель, в которой укрылась Оля, как раз тянулась ломаной линией через весь двор, от наполовину уцелевшего дома к дому, разрушенному бомбёжкой, практически примыкая к нему. Скорее всего, строители, возводившие это укрытие, не учли, что щели надо было рыть на расстоянии от всех ближайших построек, чтобы избежать завала. Поэтому чуть ли не наполовину эта щель была завалена обломками, которые тоже горели большим, отдающим нестерпимым жаром костром. И в этом ужасном костре горели сейчас, скручиваясь и изгибаясь, тела погибших людей.

Мужчины, стоявшие рядом, обжигаясь и громко ругаясь, пытались сбить пламя, отчаянно хлопая по огню какими-то тряпками, но всё это было бесполезно. Оля оглядывалась вокруг, ища Нину, и замерла, наконец увидев её. Вернее, она скорее не увидела, а почувствовала, когда взгляд наткнулся на сложенные напротив одного из уцелевших подъездов тела убитых при бомбардировке людей. Их приносили, собирая по двору, и складывали в ряд несколько молодых парней с тёмными от сажи и копоти лицами, в обгоревшей одежде. Среди этих мёртвых тел, чуть с краю, неестественно запрокинув обгоревшее лицо, словно напряжённо рассматривая не видящими