Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

И д’Артаньян с радостью вернулся к своей семье — семье мушкетеров! Сразу после возвращения из похода состоялись трехдневные маневры, на которых королевские мушкетеры снова показали себя в полном блеске. Король был так доволен, что пожаловал д’Артаньяну первую же освободившуюся должность при дворе — «капитана маленьких собачек для охоты на косуль». Звучит, конечно, забавно, однако в королевской своре и маленькая собачка — большой человек! Только придворная карьера как-то не задалась нашему мушкетеру, он всего три недели возился с маленькими собачками и подал в отставку. К счастью, король не обиделся, а д’Артаньян даже выиграл. Должность собачьего капитана была упразднена и заменена двумя лейтенантскими. Д’Артаньян продал их в розницу и несколько поправил свои дела после бегства жены.

А уже на следующий год Филиппе Манчини, герцог Невер-ский, наконец, официально отказался от должности капитан-лейтенанта роты королевских мушкетеров. Кому как не д’Артаньяну занять это место! Но и других соискателей явилось немало. Самое скверное, что недоброжелатель д’Артаньяна — теперь уже первый министр — Кольбер старался его оттеснить.

— Помилуйте, зачем вам эта должность? — спросил его король.

— Эта должность — самая прекрасная в королевстве, исполнение которой состоит почти в одном развлечении! — уверял Кольбер.

На самом деле первый министр хлопотал не для себя — он усиленно продвигал на это место своего брата, рассчитывая впредь объединить под его командованием обе роты мушкетеров.

Но король был непреклонен:

— Эта должность будет предложена д’Артаньяну. Он заслужил ее, оказав много важных услуг.

Что говорить, капитан-лейтенант королевских мушкетеров был счастлив!

В зените славы

Наконец д’Артаньян купил себе прекрасный дом на углу Паромной улицы и набережной Лягушачьего болота, почти напротив Лувра. Примерно в это время он стал подписываться «граф д’Артаньян». Как бы в подтверждение своего графского титула он предъявлял герб: щит, разделенный на четыре поля, на первом и четвертом изображен орел, на втором и третьем — замок с башнями. Подписывая некоторые документы, он прибавлял еще и «кавалер королевских орденов», коими никогда не был награжден. Что поделаешь, неуемная гасконская гордыня и страсть к присвоению титулов были его наследственной слабостью! Д’Артаньян надеялся, что король строго не взыщет, а в случае чего и заступится. Во всяком случае, расположенность короля к д’Артаньяну была всем известна. В эти годы особая комиссия проверяла, насколько законно пользуются титулами некоторые господа.

И, между прочим, затребовала документы у некоего г-на де Баца. Так вот, одного заявления д’Артаньяна, что это его родственник, было достаточно, чтобы комиссия отстала.

Между тем, прекрасный дом капитана мушкетеров чаще всего пустовал, а его служанка совсем обленилась. Ее хозяин редко жил у себя на Лягушачьем болоте. В 1667 году началась новая война. Людовик XIV потребовал у Испании ее обширные владения во Фландрии под тем предлогом, что они-де принадлежат его жене, бывшей испанской инфанте, а ныне королеве Франции. Такой закон действовал в гражданском праве многих европейских стран, но не распространялся на межгосударственные отношения, поэтому Испания, естественно, отказалась. Известно, что короли спорят не в суде, а на поле брани.

В этой войне капитан д’Артаньян в чине бригадира кавалерии впервые командовал армейским корпусом, состоявшим из собственной роты и еще двух полков. Мушкетеры снова бесстрашно рвались вперед. При осаде Дуэ они под градом картечи захватили равелин и, не останавливась, с обнаженными шпагами ворвались внутрь города. Наблюдавший эту картину король, чтобы уберечь своих любимцев, даже послал им приказ «умерить свой пыл». Кульминацией всей кампании стала осада Лилля, самой мощной крепости Фландрии. Атаки «бригадира д’Артаньяна», как гласили сводки, «задавали тон». Но в день штурма только 60 человек из его бригады вошли в передовой отряд, а самому бригадиру было приказано оставаться на командном пункте. Можно представить, как он переживал в тылу! К вечеру его терпение лопнуло, он бросился в гущу схватки, и дрался, пока не получил легкую контузию. Даже король не осудил его за этот самовольный поступок. Напуганные отчаянным натиском горожане сами разоружили гарнизон и сдались на милость победителя.

По странному стечению обстоятельств, в 1672 году д’Артаньян был назначен губернатором этого города и одновременно получил звание генерал-майора (или бригадного генерала). Мушкетер был польщен, однако, новая служба ему не понравилась. Гарнизонные офицеры — это совсем не то, что настоящие воины.

Д’Артаньян перессорился с комендантом и инженерами, устал отбиваться от кляуз, отвечал на них запальчиво и бестолково. Он и говорил-то с неистребимым гасконским акцентом, на письме же выходило сплошное «черт побери!». Словом, он вздохнул с облегчением, когда ему нашлась замена и он смог вернуться к своим мушкетерам.

Лучший способ восстановить душевное равновесие для старого солдата — это снова понюхать пороху. Так оно и вышло. В 1673 году король во главе войска отправился осаждать голландскую крепость Маастрихт (собственно, это было отложенное окончание предыдущей кампании).

Маастрихт был окружен мощными крепостными стенами с множеством сторожевых башен и наружными укреплениями — бастионами и равелинами. Французы начали рыть траншеи и готовиться к приступу. Штурмовым отрядом, куда входили и королевские мушкетеры, командовал генерал-майор от инфантерии де Монброн. Но, как писал очевидец, «все вертелось вокруг г-на д’Артаньяна, нашего столь известного и ценимого всеми командующими».

25-го июля мушкетеры выполнили поставленную перед ними задачу — захватили равелин противника. Но Монброну этого показалось мало. Он хотел соорудить дополнительные укрепления, чтобы противник не отбил равелин обратно. Д’Артаньян возражал: «Если сейчас послать людей, то их увидит неприятель. Вы рискуете тем, что множество народу погибнет ни за что». Монброн был старшим по званию, он отдал приказ, и редут был возведен. Но тут же разгорелся бой за равелин. Уставшие французы были опрокинуты и начали отступать. Увидев это, д’Артаньян не стал дожидаться чьего-либо приказа, собрал несколько десятков мушкетеров и гренадеров и бросился на подмогу. Ему предстояло преодолеть большое открытое пространство, которое простреливалось с высоты крепостных стен. Через несколько минут равелин был взят. Но много атакующих полегло. Убитые мушкетеры продолжали сжимать погнутые шпаги, залитые кровью по рукоять. Среди них нашли д’Артаньяна с простреленной головой…

Участник боя говорил: «Те, кто остались в живых, были охвачены горем при виде своего командира, лежащего среди трупов».

Мушкетеры под шквальным огнем вынесли своего капитана из-под обстрела. При этом четверо были убиты. Вся рота скорбела. Один офицер потом сказал: «Если бы от горя умирали, я был бы уже мертв».

Людовик XIV очень горевал о гибели д’Артаньяна. Он велел отслужить по нему заупокойную службу в своей походной часовне и никого не пригласил на нее, молился в скорбном