Газовый убийца. История маньяка Джона Кристи - Кейт Саммерскейл

Гвидо начались припадки – он крутился и падал, ударялся о мебель, словно слепой, – и в Пэр-три-котидж приехал ветеринар, чтобы вколоть ему смертельную дозу барбитуратов31. Если верить записям Фрин, когда игла была введена, Гвидо закричал, а затем затих. Фрин оплакивала своего «ласкового, нежного, замечательного» малыша-пса. «Я никогда не смогу завести другую, – сказала она подруге. – Это был ужасный день».

Здоровье самих Фрин и Тотти ухудшалось. Тотти почти совсем оглох и не мог передвигаться без помощи двух тростей. Ноги Фрин были настолько опухшими и вялыми, что ей тоже было трудно ходить, а за лето она сильно похудела. Врач после нескольких анализов крови и рентгеновских снимков сказал Тотти, что Фрин страдает от пернициозной анемии и дегенерации спинного мозга. В дополнение к морфину, который ей уже прописали, теперь ей нужно было регулярно вводить в организм печеночный экстракт и витамин В12. «Я живу на кончике шприца», – говорила Фрин подруге.

* * *

Исследование Розалинд Уилкинсон о лондонских проститутках в Лондоне было анонимно опубликовано в 1955 году, на его титульном листе значилось только имя редактора31. Уилкинсон рассорилась с Британским советом по социальной биологии, который заказал ее исследование и который теперь настаивал на сокращении крупных разделов ее отчета.

Уилкинсон не подчинилась нескольким указаниям совета. Ей было велено работать под прикрытием, однако она сочла это не только неэффективным, но и неэтичным. Вместо этого она решила открыто говорить с интервьюерами о своей личности и цели. Она писала, что таким образом «чувствовала себя спокойно и могла уделить девушке все свое внимание, не боясь, что меня раскроют, а она при этом свободно говорила о проституции, потому что именно это и было причиной нашей беседы». Она также не стала подробно расспрашивать о ранней жизни своих подопечных, как того требовал совет, а вместо этого собирала объяснения женщин о том, почему они занялись проституцией.

В своем предисловии к книге «Уличные женщины: социологическое исследование обыкновенной проституции» (Women of the Streets: a Sociological Study of the Common Prostitute) бывший инспектор полиции С. Х. Рольф дистанцировался от выводов анонимной исследовательницы. Похвалив ее «проницательную женскую субъективность» и «хорошо пригодный для чтения» стиль, он назвал ее полевые исследования «неполными и неубедительными». Совет, по его словам, не может предложить никаких рекомендаций на основе ее отчета.

Миссия Британского совета по социальной биологии заключается в сохранении и укреплении семейной ячейки, и он надеялся, что это исследование позволит ему рекомендовать меры по ограничению секс-торговли. Но в отчете Уилкинсон говорится, что социальные или правовые реформы мало что изменят. По словам исследовательницы, опрошенные женщины знали, как найти другую работу, если бы захотели ее поменять; их не останавливала угроза штрафа или тюремного заключения; их редко вербовали или контролировали сутенеры. Она усомнилась в том, что проблема на самом деле заключается в женщинах, и предположила, что, возможно, стоит обратить внимание на их клиентов. «Было интересно задаться вопросом, – пишет она, – кто эти мужчины?»

Глава 14

Милая крошка

У Джима Ходжа ушел целый год, чтобы получить из министерства внутренних дел стенограмму суда над Тимом Эвансом1. Когда он отправил ее Фрин, та призналась, что чтение этого документа еще больше запутало ее. «Чем больше об этом думаешь, – писала она, – тем более безнадежным кажется поиск истины».

В начале 1956 года, прочитав обе стенограммы, Фрин пригласила на обеды мужчин, которые принимали участие в этих делах. В своих письмах к ним она старалась льстить и одновременно производить впечатление, принимая уверенный, доверительный вид королевы британской криминальной литературы. Она беззаботно называла Скотленд-Ярд «Ярдом», палату общин – «палатой», Олд-Бейли – «Бейли». «Мне кажется, мои идеи совпадают с вашими, – написала она сэру Лайонелу Хилду, члену парламента от консерваторов, который вел дело Кристи, – но вы говорите естественно и с гораздо большим знанием дела».

За обедом в Пэр-три-котидж Хилд сказал Фрин, что уверен – Кристи не убивал ни Берил Эванс, поскольку она была «совсем другой» по сравнению с большинством его жертв, ни девочку, убийство которой «совершенно не соответствовало его характеру». Он предупредил Фрин, что дело Эванса приобрело ярко выраженный политический характер. Некоторые члены парламента от лейбористской партии характеризовали расследование Скотта Хендерсона как правительственное прикрытие, придуманное «злобными консерваторами», чтобы помешать кампании за отмену смертной казни.

Инспектор Гриффин, возглавлявший расследование Кристи, пришел на обед к Фрин, как и Колин Слиман, помогавший Дереку Кертису-Беннетту на процессе, а также солиситор Джеффри Фриборо, которого назначили представлять интересы Тима Эванса в 1949 году (Фрин призналась Ходжу, что Фриборо был «тем еще крепким орешком»). Фрин нравилось приглашать людей на обеды, чтобы не приходилось выходить в свет со своими зрительными недостатками. Она могла вести прием в столовой с Тотти и Джоанной под руку, пока горничная подавала им блюда, приготовленные голландским поваром: иногда жаркое, иногда карри или омлет.

Суперинтендант Дженнингс, который завел дело против Эванса, «пришел без четверти час, – рассказывала Фрин, – и оставался до половины пятого, по капле выдавливая из себя подробности. Он принес с собой все документы по делу, и читал по ним, отвечая на мои вопросы, а Джоанна записывала его слова». Дженнингс сказал им, что он убежден в правдивости признания Тима Эванса в убийствах: Эванс «был откровенен и рассказал нам все подробности невероятно быстро, – сказал он. – Это было так натурально, что не возникало мысли о том, что он все это придумал». Дженнингсу приходилось постоянно просить Эванса «не торопиться», чтобы дать инспектору Блэку время записать его слова. Он был поражен, когда Эванс заявил в суде, что признался только из страха, что в противном случае полиция спустит его с лестницы и изобьет.

Фрин и Джоанна посетили инспектора Блэка в полицейском участке Хаммерсмита, тот встретил их дружелюбно и спокойно. Он также заверил их, что заявление Тима Эванса в Ноттинг-Хилле было внезапным. По его словам, Эванс во время поездки на поезде из Уэльса в Лондон был угрюм и плаксив, собрался с духом он только тогда, когда заговорили о футбольном клубе «Куинз Парк Рейнджерс», но в полицейском участке он начал давать признательные показания, говоря с огромной скоростью. Блэк был поражен такой переменой в его поведении. Он настаивал на том, что они с Дженнингсом не оказывали никакого давления и что он дословно записал слова Эванса. По дороге в магистратский суд Тим снова рассказал Блэку, что убил жену и дочь, и добавил, что снял обручальное кольцо с пальца Берил после ее смерти, а затем продал его