Тридевятое. Книга первая - Ирина Кизимова

— Иван, я ведь не лекарь, с чего ты взял, что я могу помочь?

— Пожалуйста, Глеб, мне больше некого просить… Лекари и Василиса здесь бессильны. — умоляюще прошептал Иван, с надеждой глядя в глаза друга.

Тот только вздохнул, заметив удручающее состояние царевича, и решил не противиться. Они не виделись всего ничего, а Иван уже успел набить шишек и потерять отца, Яна когда-то говорила, что в такие моменты нужно проявить сочувствие.

— Ладно, я попробую помочь, но не хочу никому попадаться на глаза, поэтому ты пронесешь меня к царю, а затем к хворому.

Иван хотел было спросить, как это сделать, ведь речь шла о том, что спрятать нужно высокого парня, а не маленькую зверюшку. Словно поняв его немой вопрос, Глеб усмехнулся и взмахнул рукой. Зелёные искорки пробежали по всему его телу замысловатым узором, облепляя со всех сторон. Юноша внезапно съежился, мгновенно уменьшившись в размерах, тело вмиг стало тонким словно шнур, покрываясь блестящими чешуйками. И вскоре на полу красовалась маленькая черная змейка, зловеще поблескивающая глазками-бусинками в темноте.

— Чего встал как вкопанный? — тихо прошипела она, подползая ближе к царевичу. — Наклонись. Я не хочу ползти до твоего запястья.

Иван вышел из оцепенения, ранее он не видел, как происходит превращение человека в другое существо. Даже Василиса старательно скрывала процесс от глаз мужа, оставляя его в священном неведении, поэтому внезапно появившаяся змейка-Глеб застала его врасплох.

Царевич послушно наклонился и протянул руку, позволяя Глебу скользнуть на неё и живым кольцом закрепиться на запястье. Он натянул рукав пониже и направился прямиком в горницу к покойному отцу. Проходя мимо охраняемой двери, Иван дал знак проснувшемуся стрельцу, что всё в порядке, а затем открыл дверь и прошмыгнул в помещение, осторожно закрыв её за собой. Завозившаяся на запястье змейка была тут же опущена на пол, где сразу обратилась Глебом, которые после обратного превращения слега покачнулся и проморгался, стряхивая с себя остатки змеиной сущности. Наконец, придя в себя, чародей приблизился к лежащему на столе покойнику.

Маленькие искорки-светлячки, оторвавшиеся от его пальцев, разлетелись, освещая стол мертвенно зелёным светом. Глеб внимательно осмотрел тело, начиная с головы, заканчивая кончиками пальцев, на которых задержался подробнее. Иван сделал шаг ближе к трупу, рассматривая заинтересовавшие Глеба пальцы на ногах, и невольно вздрогнул. Они приобрели нездоровый чёрный цвет. И как он не заметил этого при первом взгляде на покойного отца?

— Что это такое, Глеб? — шёпотом спросил царевич, стараясь не отвлекать чародея от работы.

— У меня есть предположение, но сначала я хочу, чтобы ты ответил на несколько моих вопросов.

Иван утвердительно кивнул, показывая, что расскажет всё, что ему известно.

— Что ты знаешь о последних часах жизни своего отца? Мучили ли его боли? — Глеб оторвался от созерцания трупа, переведя взгляд на Ивана.

— Прохор, который сейчас как раз находится при смерти от той же хвори, рассказал о том, что царя мучили сильные боли в животе, что он постоянно испражнялся и бредил. Его сознание было сильно замутнено.

— Как проявлялась хворь до последней недели?

— В основном была дрожь, больше в руках, но иногда и во всем теле. — начал перечислять Иван то, что помнил. — Его походка изменилась, лицо часто застывало в одном выражении, терялась концентрация внимания…

— Лекари предпринимали что-то для излечения?

— В основном разные отвары, так же я знаю, что он часто ходил в баню.

— Чем царь питался в последние дни в жизни?

Иван покачал головой:

— Прости, Глеб, этого я не знаю.

— Можешь предположить.

Царевич задумался, на ум пришла всплывшая тогда картинка, когда он впервые заглянул в блюдо с яблоком в тереме Кощея Бессмертного, и увидел там Прошку, бегущего с краюшкой хлеба и крынкой молока:

— Возможно, он ничего не мог есть кроме размоченного хлеба.

— Я понял.

Коротко закончил разговор Глеб, возвращаясь обратно к покойному. Он положил ладонь прямо ему на сердце, закрыв глаза. Зелёные искорки пробежали по мёртвому телу. И в один момент оно словно содрогнулось в судороге, а затем закорчилось от боли, будто до сих пор было живым. Иван от неожиданности отшатнулся, глядя на трясущийся стол, беснующего покойного отца и при этом непроницаемо спокойного Глеба, ощущая сильную жалость к покойному и непонятный страх перед увиденным.

Лицо Глеба, обычно не блистающее разнообразием эмоций, внезапно искривилось, и он оторвал ладонь от трупа. В один момент всё прекратилось, тело на столе обмякло, а юноша обернулся к притихшему царевичу.

— Ты думал, я у Кощея травки заваривать учусь? — насмешливо спросил он, заметив промелькнувший в глазах друга суеверный ужас.

— Нет, но мог бы предупредить. — Иван глубоко вздохнул, сбрасывая с себя пелену страха.

— Я хочу взглянуть на слугу твоего отца. Мне нужно проверить его состояние перед тем, как дать тебе ответ.

Покрываясь искрами, Глеб подошёл к Ивану, на этот раз не удивившемуся процессу превращения. И вновь змейка смотрела на него внимательным взглядом, ожидая, пока царевич склонится к ней, чтобы чёрной лентой скользнуть по его запястью, притаившись и терпеливо дожидаясь, пока её доставят прямиком в нужное место.

Как и ожидалось, лекарь не счёл нужным сидеть всю ночь у кровати бедолаги и ушёл на покой, так что царевич без лишних вопросов прошёл в махонькую комнатёнку, где от жара метался на постели бедный Прошка.

Глеб без лишних слов скользнул к мальчику, принимая человеческий облик. Он задержался рукой на его лбу, от чего тот внезапно затих, наконец успокаиваясь. После, чародей продолжил внимательный осмотр хворого, изучив его от макушки головы до кончиков пальцев, проверив пульс на тонком запястье, и наклонившись послушал тяжёлое дыхание.

Иван терпеливо ждал, молча наблюдая из угла за происходящим. Он ужасно устал, голова с появлением Глеба перестала болеть, но тяжесть временами напоминала о себе, от чего хотелось только сесть на лавку и закрыть глаза от бессилия. Но царевич держал себя в руках, понимая, что мальчику сейчас в сто крат тяжелее, чем ему, да и Глеб не оценит, если он упадёт от усталости.

Глеб, словно догадавшись об его состоянии, поднял на царевича внимательный взгляд, отрываясь от созерцания хворого:

— Тебе стоит поспать, иначе рискуешь помереть от усталости.

Иван вымученно улыбнулся:

— Не переживай, со мной всё будет в порядке.

— Я не переживаю, просто говорю, что думаю. — скривился Глеб, а