Сделка - Лисса Джонс

– Я готова была встать на колени, только чтобы он увидел во мне взрослую девушку. И я… Я это сделала.

Боже.

– Вась. Он… Это было без твоего согласия?

– Нет. Точнее… Я не знаю… Это было…

Василиса запинается. Молчит.

И Карина понимает, что вслух подруга не может сознаться в том, что произошедшее нельзя уверенно назвать добровольным согласием. Хотя сейчас уже точно это осознает. Но и насилием это не было.

Какое же дерьмо.

А после нескольких секунд молчания Вася продолжает.

– В день отъезда… Он вдруг кинул меня в чс. Просто так, будто по щелчку пальцев. Пропал на все утро. А в обед, когда за нами приехал автобус, он даже не пришел попрощаться. В этот день кто-то из вожатых сказал, что наш диджик уехал еще ночью. Его девушка в городе попала в больницу с переломом. А я приехала домой. И никому не решилась рассказать. Даже маме.

– Вась… – Карина не знает, что сказать, а Василиса откидывает голову назад и смотрит в потолок.

– Я просто не знала, что делать. Начиталась всего подряд. Что девственности можно лишиться даже от пальцев. Боялась. Даже к врачу сходить боялась. В одиннадцатом классе был осмотр. Я тряслась от стыда, когда задавали вопрос про половую жизнь. И когда сказала врачу, она… Женщина старой закалки попалась. Высказалась о том, кем я стану с таким легкомысленным поведением в будущем. Прямо в школьном медкабинете. Громко так, басом. Я со стыдом думала, что все всё слышали.

– Ты никогда об этом не говорила.

– Не лучшая тема для беседы.

– А причина, по которой ты тут заперлась, тоже не лучшая тема для беседы?

– Карина, я… Я так старалась не повторять ошибку! Не наступать на те же грабли. Старалась влюбиться в кого-то абсолютно не похожего на того козла. Думала, что вот сейчас, в двадцать один, я больше не попадусь на эту удочку смазливых улыбок. Кай же такой хороший! Такой милый и такой понимающий! Такой тонко чувствующий!

– Что он сделал?

Василиса горько усмехается и ставит на паузу «Гордость и предубеждение».

А ночью, когда Карина засыпает вместе с подругой в ее спальне, последнее, о чем успевает подумать, – пора выходить из этой игры. Того, что сделал Кай, в плане не было. И она завтра же скажет о своем решении Киру.

Глава 26

Василиса

Не все в жизни гладко. Порой случаются эпизоды, пытаться контролировать и анализировать которые – все равно что пытаться подчинить и понять неконтролируемый хаос.

Обычные люди не властны над многими вещими. Над поступками и мыслями других; над меняющимся миром и правилами большой игры; над неисправностью тормозной системы, приведшей к смертельной аварии; над углом полки, внезапно оказавшейся слишком близко к щеке. И вот уже на коже расцветает небольшой синяк.

Не все в жизни гладко – и нужна смелость, чтобы признать это.

«Ты обычная, Василиса. И для тебя признать этот факт, снизить планку – смерти подобно».

«Стремление к идеалам делает тебя слабее».

Три дня я прокручивала в голове его фразу, сказанную в пылу спора. И он прав. В семнадцать я искала «плохо мальчика» и нашла безупречный образец мудачества. И что потом? Я не извлекла урок, я просто перекроила идеал. Теперь искала «хорошего мальчика». И тоже нашла безупречную картонку, о которую обожглась. Только вот жизнь вообще неидеальна – пора перестать этого бояться.

Еще я вспоминала его слова, прошептанные в день, когда реальность обернулась кошмаром.

«Все хорошо. Не бойся».

«Ты в безопасности».

В те минуты на кухне я прожила самый большой свой страх, а в кабинете врача испытала самое настоящее счастье. В такие минуты понимаешь: время быстротечно и полно сюрпризов, хороших или плохих – не столь важно, ведь ты никогда не будешь к ним готов.

Но в итоге жизнь продолжается. Моя так вообще складывается весьма удачно. Учеба степенно идет своим чередом. Расцветает за окном любимое время года, а в галерее бурлит подготовка к октябрьской выставке. И даже в маленькой кофейне жизнь бьет ключом, заставляя забыть о прошедших выходных и сосредоточиться на том хорошем, что ждет впереди.

– Пять, шесть, семь… – тихо бубню себе под нос, стоя на последней ступеньке невысокой лестницы-стремянки. Считаю одноразовые пластиковые стаканчики в целлофановой упаковке.

– Десять. Десять на-а?.. – Пробегаюсь пальцами по рядам. – Два, четыре, шесть. На шесть. Шестьдесят.

Упаковку аккуратно прислоняю к стене на полке.

– И шестьдесят на сколько тут у нас? На три.

В ноуте рядом в таблице печатаю «180». Спускаюсь на пару ступенек, разворачиваюсь боком, смотрю вниз. Раскрытые картонные короба занимают почти весь пол. Коробка с упаковками сахара в пакетиках. Парочка с керамическими тарелками – самые тяжелые. И коробки с упаковками для десертов «с собой» – самые легкие, но их больше всего.

– Ну, и кто следующий? – Упираюсь кулаком в бедро, когда за спиной раздается веселый ироничный голос.

– Между сахаром и тарелками займи мне очередь.

—–♡–

Равновесие держу хорошо, но сердце, по традиции, реагирует осечкой. Считает, что можно было бы упасть. Интересно, поймал бы?

Шлепнулась бы ты на коробки, Никольская. Потому что он бы попросту до тебя не добрался. И вообще. Заканчивай с просмотром романов.

Старательно сдерживаю улыбку, разворачиваюсь на небольшой ступеньке.

– Здравствуйте, Виктор Александрович! – К счастью, улыбка в момент приветствия выглядит абсолютно неподозрительно, чего не скажешь о румянце. – Подслушивать не очень красиво, но, так и быть, прощаю вам вашу бестактность. В который раз вообще-то.

Какой он забавный сейчас. И совсем не хмурый.

Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица и не рассмеяться в голос от его обескураженного вида, изо всех сил сжимаю боковины лестницы и прикусываю щеку изнутри. Бестужев быстро находится. В ответ на мои слова вскидывает брови и хмыкает.

– Скажешь подобное после подписания трудового договора – узнаешь, что такое корпоративная этика и какие существуют санкции за её нарушение. Но поскольку ты еще не сотрудник… – он захлопывает дверь, а у меня проскальзывает мысль о том, что со стороны это может выглядеть весьма двусмысленно, – …обойдемся профилактическими мерами в виде изучения Устава организации, Василиса. Что-то мне подсказывает, что ты его не открывала. Как ты вообще попала в программу, не прочитав его?

Чего? Какой еще устав? Не помню ничего такого.

Глядя на мои округлившиеся глаза, растерянные попытки извиниться и вспомнить, а разве нужно было вообще читать Устав, Виктор усмехается.