Сделка - Лисса Джонс

Слившееся воедино тепло от ее и моих рук приятное. Осознанно или нет – не знаю, но когда Василиса начинает говорить, она сжимает мои пальцы рукой, свободной от телефона. Да и та, что держит телефон, явно напрягается.

– Стесняюсь.

– Меня?

Знает, что в голосе слышна сейчас растерянность, ноя действительно не понимаю. А Василиса неожиданно улыбается краешками губ – только вот улыбка, скорее, грустная.

– Не понимаешь, да?

Отрицательно качаю головой.

– Что врачу сказать? – И пусть это шепот, отчаяния в нем больше, чем в крике. – Ой, знаете, мне срочно нужно узнать, не было ли у меня этой ночью непредвиденного секса? Или чего-то похожего на секс? А то я так напилась, что ничего не помню. А может, что-то приняла. Точно тоже не знаю. У меня вроде ничего не болит, но хочу знать я… – она резко себя обрывает.

И что тут постыдного? Ее могли использовать, а она боится осуждения… кого? Врача?

– Ну… Надо немного поработать над формулировками, конечно…

– Не могу себя пересилить. Как представлю, как врач на меня смотреть будет…

Мы поправим ему зрение, милая, если он начнет косить.

– Василиса, послушай меня. Первое. Врач не имеет никакого права смотреть на тебя косо. А даже если и так… Второе. Какая разница, кто и как будет на тебя смотреть, если речь идет о твоем здоровье и самочувствии? Да, это неприятно, но не говори, что ты испугалась. Ты прилипла к Саше, когда он отправил тебя в бар! Достала моего управляющего – и тебя не остановил факт того, что он тебя кем-то посчитает. И я знаю, что ты начала приводить в порядок подсобку. Алексей в мужском туалете ныл о том, какая зануда ему в напарники досталась. И? Тебя несильно волновало чье-то мнение – ты точно знала, что делаешь все правильно. Не надо терять уверенность в себе только из-за того, что кто-то может сделать ошибочные выводы. В конце концов, напыщенные индюки того не стоят, да?

––♡–

Минут сорок сижу в машине на парковке небольшой частной клиники. В салон из приоткрытого окна задувает свежий осенний ветер. Приносит с собой звуки субботнего, ожившего к обеду города и запахи наступившей ранней осени.

А я все думаю. Думаю о том, что не могу себя заставить поверить в случившееся. В то, что родной брат вырос в такое дерьмо.

О, бога ради! Ты это уже проходил – уже закрывал глаза на выходки друга, убеждая себя, что тебе все это кажется. И? Чем все закончилось? Так, может, хватит быть слепым трусом?

Откидываюсь на мягкое кресло и прикрываю глаза.

Ни разу за последние пять лет не чувствовал такого мощного… дежавю? Не могу сказать, что сейчас это именно дежавю. Скорее смутное, тревожное то ли ощущение, то ли предчувствие чего-то нехорошего.

И все началось с того злополучного дождливого дня, когда Василиса попала мне под горячую руку. Я только вернулся в Россию, был не в себе из-за программы, в которую влез Саша. Команда задержалась в Казани, надвигались заказы в рамках экономического форума, который галерея должна курировать в части оформления стендов.

Черт, как же она тогда меня взбесила.

Но она же заставила смеяться. Этим своим «индюком», как иголкой, проколола шар напряжения. В тот вечер изучил вдоль и поперёк ее резюме и сопроводительное. И, надо отдать должное, проникся упрямством.

Девушка шагает по жизни с твердолобостью танка. Хотя все еще не до конца понимает, чего стоит и как отшлифовать те сильные стороны, какие у нее уже есть. При должной огранке алмаз может стать бриллиантом. Сашин взгляд не зря ее выцепил.

Она возникла в моей жизни как вспышка сверхновой в темном небе. Вспышка, которую никто уже не ждал и не предсказывал, ведь звездочеты давно потеряли веру в небесные светила.

Почему вы не рисуете, Виктор Александрович?

Кто бы мог подумать! Девчонка видела мои недокартины. Это было пять лет назад, а она так и не забыла.

Два и два никак не сложишь?

Глаза резко распахиваются от хлопка двери.

Василиса сидит рядом, а я и не слышал, как она открыла дверь и залезла в машину. Глядя на свои пальцы, сообщает, что все хорошо и можно ехать домой.

– Так быстро?

– Ну, да. Разве это быстро? – Она заламывает тонкие пальцы так, что с языка едва не срывается саркастичное «Давай, сломай себе кости, и поедем по всем врачам города».

Про пальцы разумно помалкиваю, но убрать иронию из голоса оказывается выше моих сил.

– И что это за экспресс-анализы? Так быстро все сделали?

– Да, экспресс. Я оплатила экспресс-тест… – И дело даже не в том, что не смотрит на меня, третирует свои руки и всем видом выдает себя, а в том, что никакого экспресс-теста не существует. – Все хорошо.

Гинеколог – не криминалист. И даже судмедэксперты тест ДНК делают дней пять. Василиса врет. Неумело, очень наивно, но врет.

– Поверь мне, пожалуйста. Все закончилось. – Резко разворачивается, а в глазах плещется мольба не задавать вопросов, сделать вид, что я верю.

– Я не появлюсь больше в вашем доме, и ты не будешь лицезреть никаких последствий. Прости, что… – она запинается, но быстро продолжает, – тебе пришлось разгребать все это.

Блин, а звучит искренне. Черт, врет или не врет?

– Ну… я… м-м… я, наверное, пойду? То есть поеду. То есть… Да, я пошла.

Меня не должно было это смешить, но ее смущение вызывает весёлую улыбку, которую стараюсь сдержать изо всех сил.

– Василиса? – Уголки губ все же ползут наверх, особенно от того, как забавно Василиса реагирует на свое имя, едва заметно дергаясь. – Пристегнись.

У тебя красивое имя. Как из детских сказок. Ты и сама как из сказки.

Василиса слушается. И даже без упрямства называет адрес. Стоит мотору тихо заурчать, как ее глаза закрываются: может, действительно засыпает, измотанная вчерашней руганью со мной, ночкой с Каем и обрушившимся на нее утром. А может, просто пытается избежать вопросов про свой придуманный тест.

Включаю тихую музыку и закрываю окна. Пока едем, размышляю и никак не могу понять: почему она вдруг решила все вот так оставить? Может, Кай ей позвонил и что-то сказал?

Или она все же что-то вспомнила. Теоретически это возможно. Я же не знаю, что он ей подсыпал. Возможно, после сна воспоминания были спутаны, а теперь восстановились.

Пробок нет, дорога пролетает меньше, чем за полчаса. Я останавливается прямо у подъезда свежей высотки. Глушу машину. Василиса садится ровно,