Опыты для будущего: дневниковые записи, статьи, письма и воспоминания - Александр Михайлович Родченко

Тем более, я беру только то, что касается меня и Маяковского по отношению ко мне.

Несколько раз я был склонен к тому, чтобы всё это выбросить с «письмами», но желание дать всю картину полностью удержало от этого.

Чем это объяснить, что с возрастом всё становится на свое место в воспоминаниях жизни… помню, как мне хотелось написать и я забирался на крышу дома и садился за трубу от солнца и писал, писал маленькие записные книжки по пять полосок, и накопилось много, и я их хранил в укромном месте. Что писал в них, я не помню, но, по-видимому, это мучительное страдание от невозможности написать что-либо интересное, так как ничего, вероятно, не ценил еще интересного, и считал его обыкновенным и мечтал о чем-то необычайном.

Теперь же ясно помнится, что жизнь того юноши имела среди прочих интересные наблюдения, и он много и интересно мечтал, наблюдал и даже переживал, и что стоит написать это детство, оно так интересно и так не похоже на детство графа Толстого, Гончарова и многих других.

Внутреннее недовольство своей бедностью или бедностью родителей, но зато свобода в воспитании, ненависть к состоятельным детям, мечты о будущем давали очень интересную жизнь и, если дело с воспоминаниями пойдет, я примусь писать дальше. Но пока еще мало верится в удачу литературной обработки.

Видимо, приходит такой момент, когда начинаешь ценить свою прошлую жизнь и начинаешь находить ее интересной.

В «Известиях» 25 мая 1927 года появился подвал:

«Заметки журналиста».

ЛЕФ или БЛЕФ

«…В одном из номеров „Правды“ интригующе бросилось в глаза: НОВЫЙ ЛЕФ – журнал левого фронта искусств. И на видном месте объявления заглавие статьи „Родченко в Париже“. Объявление достигло цели: я заинтересовался. Я развернул вторую тетрадку журнала… пропустил стихообразную статью Вл. Маяковского „Нашему юношеству“ и принялся за Родченко. Не всякий знает, кто такой Родченко и почему важно, что Родченко был в Париже.

Но не зря же, думалось мне, он занимает четвертую часть „Нового ЛЕФа“. Тут что-то есть.

Но разочаровался с самого начала – название оказалось „трюком“, то были отрывки из писем, которые названный Родченко писал кому-то из домочадцев. Но и это небезынтересно: „Наши за границей“.

О чем же пишет „НОВЫЙ ЛЕФ“, с такой вызывающей поспешностью поднесенный читателю?

Я воздержусь от критики. Я не дам никакой оценки этой переписке. Я сделаю лишь несколько выборок из писем. Пусть читатель судит сам об их великолепии. Вот что написал Родченко из Европы…»

И тут он приводит выдержки, в большом количестве тщательно «подобранные», а это не трудно при желании. Письма эти я не писал для печати, и потому в них несколько свободное обращение и много личного.

Но меня печатали не как литератора, а как художника, имеющего определенный взгляд на искусство.

И взгляд этот не схож со взглядом эстета Полонского.

Перепечатывая гнусную травлю этого журналиста, я задумался над выражением «стихообразная статья». Что это? Показать, что Маяковский не умел писать прозой что ли? Решил найти и прочитать. И что же – этот «журналист» так называл стихи Маяковского.

Нужно же быть по меньшей мере кретином или чем иным… мало похожим, во всяком случае, на журналиста, чтобы художник взялся, а Маяковский, Брик и другие согласились писать письма специально, как «новый литературный жанр».

Нет, конечно. Это называется – все средства хороши, когда нужно травить лефов.

Тут уж честности журналиста не ищите.

Пусть Полонский в гробу переворачивается и пусть знают те, которые травили, что правда всё равно выплывет.

23 марта 1927 года на диспуте «ЛЕФ или БЛЕФ» Володя, выступая против Полонского, так говорил обо мне:

«Например, у нас были помещены письма Родченко, о которых Полонский пишет так: „Двенадцать страниц домашних писем неведомого Родченко“. У нас в ЛЕФе имеется примечание Шкловского: „Если Родченко неведом Полонскому, это факт для биографии Полонского, а не Родченко“, а если ему неведомо, то разрешите сообщить.

Товарищ Родченко имеет право голоса в советской культуре, потому что Родченко находится в содружестве с другими лефами, создателями, революционнейшими носителями живописного изобразительного метода, насколько это при советских условиях возможно.

С МЕСТ: Моссельпром…

МАЯКОВСКИЙ: О Моссельпроме будет разговор своим чередом.

Родченко в 1923 году на страницах того же ЛЕФа впервые ушел, идя в ногу с техникой, от изображения пером и карандашом к фотомонтажу. Это было в 1923 году, а сейчас в фотопечати отдано распоряжение за подписью заведующего перевести всю печать на монтаж или иллюстрации по способу Родченко.

За три года от первого штриха, от первого фотомонтажа он перевел советскую книгу и советскую обложку на этот стиль.

Товарищ Родченко создал стиль новых советских обложек.

Вещи с лучшими обложками, как то: Полное собрание сочинений Ленина, каталоги на Парижскую выставку, в общем более 200 номеров созданы этим самым Родченко.

Когда нужно было выдвигать левое революционное живописное искусство на Западе, кого выдвинул комитет по организации Парижской выставки? – Товарища Родченко, который исполнил отделку почти всех павильонов нашего Советского Союза. Им же был сделан Рабочий клуб, который по окончании выставки был подарен Французской компартии.

Дрянь бы Советская республика Компартии Франции не подарила.

Значит, это выражало лицо Советского Союза на международной выставке.

Сейчас же этот самый Родченко имеет, может быть, боевые заслуги в области оформления, фотомонтажа, обложечных, рекламных проблем и прочего и поэтому совсем не вправе быть запамятованным Полонским.

И еще, тов. Полонский, посмотрите последние страницы „Известий“ и „Правды“, и если вы интересуетесь историей компартии, то вы должны знать, что 25 листов изданий Комакадемии, вся история Компартии – сделаны Родченко.

Это единственная история, в изобразительных и фотографических образах, Коммунистической партии.

И называть так человека, который с таким трудом продвинул в деревню эти плакаты и который сейчас выпускает третье издание на всех языках СССР…

Значит, тов. Полонскому надо бы знать, а если он не знал до сих пор, то может узнать сегодня.

…Очень странно писать книжку по истории советского плаката, не принимая в соображение имя Родченко.

Затем перейдем к Моссельпрому, перехожу в гущу нашей современной жизни.

Посмотрите в Госиздат и вы увидите, что стандарт типовой вывески и всё оформление Госиздата это – черное, красное и золото, как типовое, дано на весь Советский Союз тем же самым Родченко.

Правда, Полонский будет говорить: а у меня Кругликова