Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

Через несколько дней Д. Ф. Макшанов почувствовал себя лучше и, собрав вокруг себя небольшую группу красноармейцев, повел ее на восток. При попытке переправиться через р. Донец они были обнаружены и обстреляны противником. Полковник получил новое ранение, на этот раз в обе ноги, и в бессознательном состоянии оставлен на поле боя. Вскоре его побрали немцы и отправили в лагерь. Так как комполка уже не был в форме полковника, а носил гимнастерку рядового бойца, его не опознали как командира, зарегистрировав под фамилией Молчун [283, с. 708].

Оказавшаяся в окружении 14-я гвардейская дивизия генерала И. М. Шепетова еще с 23 мая пробивалась к с. Протопоповка и с. Савинцы, где имелась возможность переправиться. Решение одобрил командующий 57-й армией генерал К. П. Подлас и направил в качестве ударной силы для пробития бреши в кольце 2-й кавалерийский корпус. Совместными усилиями 24 мая удалось приблизиться к р. Северский Донец на расстояние в 10–12 км.

Подумав, что прорыв вот-вот завершится удачей, командарм-57 стал снимать части, оборонявшиеся в районе ст. Лозовая. Однако он ошибся, противник не только не сдал позиций, но своим огнем расстроил боевые порядки атакующих, нанес им большие потери, лишив организованности. В распоряжении генерала И. М. Шепетова к 25 мая остались только 6-й артиллерийский дивизион, 33-й гвардейский артполк, саперный батальон и разрозненные пехотные части.

Утром поступило известие, что 41-й гвардейский полк захватил с. Протопоповка, и командир 14-й гвардейской дивизии принял решение выходить в этом направлении, разбившись на малые группы. Остатки своего 33-го артполка повел в бой майор А. К. Пастушенко. Через несколько часов он погиб в бою у дороги между с. Гусаровка и с. Петровское. Отдельным бойцам и группам красноармейцам удалось вырваться, но при прорыве погиб военком соединения полковой комиссар П. В. Сабадишевский, а комдив, по словам его адъютанта В. В. Черненко, был ранен и контужен.

О событиях трагического дня 26 мая В. В. Черненко после войны рассказывал так: «Когда остатки бойцов и командиров дивизии выходили из окружения, я вынес генерала Шепетова в глубокую балку в лесу, недалеко от Северского Донца, и стал делать ему перевязку. Бинтов не было, пришлось порвать свою рубашку. Постепенно генерал стал приходить в себя, он тяжело стонал. Вдруг недалеко залаяла собака. Мы поняли, что где-то недалеко населенный пункт, но кто в нем, наши или немцы, было неизвестно. Оставив генерала, я добрался до крайней хаты, узнав от старика, что в селе немцы, а на той стороне Северского Донца наши, я быстро вернулся обратно. Взяв генерала на плечи, направился вдоль реки, в поисках переправы. Нас обогнали бежавшие солдаты, не обращая на нас внимания. У каждого была своя беда. Когда спустились в балку, чтобы передохнуть, нас со всех сторон окружили немцы. Вывели на дорогу, и, посадив на машины, привезли в Барвенково» [261, с. 140–141].

Генерал И. М. Шепетов на допросе, май–июнь 1942 года

В книге А. А. Тутыка «Несгибаемый» данные события описаны немного иначе, хотя источник их, видимо, тот же – воспоминания В. В. Черненко. Утром 25 мая 1942 года после прорыва из-под с. Украинка, генерала И. М. Шепетова переодели в форму красноармейца, а его генеральский китель сложил в вещмешок и забрал себе коновод комдива старший сержант В. В. Черненко.

В последующем бою В. В. Черненко получил ранение в руку, а генерал И. М. Шепетов близким разрывом снаряда или мины был сильно контужен и потерял сознание. Остаток дня и ночь они провели в балке в плавнях р. Северский Донец. Генерал чувствовал себя плохо: не разговаривал, ничего не слышал. Перед рассветом В. В. Черненко решил сходить за едой и одеждой. Ему удалось выпросить две фуфайки, немного хлеба и вареного картофеля. С восходом солнца немцы начали прочесывание балки и обнаружили прятавшихся там. В. В. Черненко хотел выстрелить, но его пистолет дал осечку. Так их без единого выстрела немцы взяли в плен генерала и его адъютанта.

В большом селе, куда их доставили, немцы собрали значительное количество пленных, там, видимо, находился сборный пункт. Один из красноармейцев выдал И. М. Шепетова: он сказал немцам, что перед ними не рядовой боец, а генерал, командир дивизии и Герой Советского Союза. Из вещмешка В. В. Черненко достали генеральскую форму и переодели И. М. Шепетова в нее. Сам генерал находился в забытьи и не отдавал себе отчета о происходящем [483, с. 102–103]. Так начались годы мучительного плена, из которого ему уже не суждено было вернуться домой.

В Харьковском окружении 1942 года оказались в плену сравнительно немного генералов – всего четыре, а также бригадный комиссар, 17 полковников, два полковых комиссара, четыре интенданта 1-го ранга, военюрист 1-го ранга, военветврач 1-го ранга и пять военврачей 1-го ранга. Зато количество погибших и пропавших без вести генералов и полковников в отношении к пленным значительно выше, чем в других окружениях: 10 генералов и 28 полковников. У большинства из них датой смерти значится 25 мая, когда основные силы окруженных армий шли на прорыв, превратившийся в настоящую бойню.

13. Разгром 2-й Ударной армии и пленение генерала А. А. Власова

Генералы А. А. Власов, И. М. Антюфеев, М. А. Белешев, П. Ф. Привалов, полковники В. И. Шишлов, А. В. Слепко, И. И. Горунов, К. Е. Карцев, Ф. М. Жильцов, Ф. Е. Черный, И. В. Володин, полковой комиссар П. Ф. Чувилин, интендант 1-го ранга Н. С. Жуковский, военврач 1-го ранга К. К. Боборыкин

Немцы, в основном, завершили окружение 2-й Ударной армии 30 мая 1942 года, когда с севера части немецкой 20-й моторизованной дивизии, усиленной 1-й пехотной дивизией, сомкнулись с передовыми батальонами 58-й дивизии, действовавшими с юга. С этого времени несколько десятков тысяч человек, входивших в состав дивизий и бригад данной советской армии, были вынуждены сражаться фактически в полной изоляции от основных сил Волховского фронта.

В ночь на 18 июня состоялась последняя успешная попытка прорыва, после чего «кольцо» окончательно захлопнулось. Положение с боеприпасами и продовольствием стало критическим, в день бойцам на передовой выдавали всего по 50 г сухарей. Такая норма питания даже здорового человека стремительно превращала в истощенного и больного. В пищу шла конина убитых не только в летних, но даже в весенних и зимних боях лошадей. Иногда