Ну здравствуй… Папа - Константин Владимирович Ежов

совсем нелепый несчастный случай вселенского масштаба. Такое не забывается. Такое выжигается на подкорке калёным железом, оставаясь там навсегда, ярче любых спецэффектов в её фильмах. Да и вообще, значила она много для меня. Гораздо больше, чем просто красивая картинка или партнёр по бизнесу.

Потому и узнать её по голосу, даже не поворачивая головы, было делом само собой разумеющимся. А вот вопрос поставил в тупик. Пришлось всё-таки начать озираться, с недоумением оглядывая берег, собственные руки и водную гладь, пытаясь понять, что же такого экстраординарного можно углядеть в позе человека, просто сидящего на валуне. Может, нимб над головой загорелся или хвост отрос? Вроде нет. Ничего путного в голову не пришло. Со стороны это выглядело, наверное, как медитация на поплавок, которого нет.

— Сижу, — ответ прозвучал вершиной банальности, но, как говорится, каков вопрос, таков и ответ. Против фактов не попрёшь.

— Сидишь? Ты совсем охренел, что ли⁈ Тебя несколько дней уже ищут, беспокоятся, а вдруг ты дорогу домой не нашёл, иначе какого лешего ещё не вернулся, а он сидит, видите ли! — выдала Кими возмущённо.

— Понимаешь, дела у меня были… важные, — ответил ей задумчиво.

— Какие такие дела⁈ — заорала она на меня гневно.

Похоже действительно непросто так для неё прошло моё исчезновение здесь на несколько дней. Там-то почти три месяца прошло… в безудержной гонке сексмарафона. Мне интересно, это будет иметь хоть какие-то последствия здесь? Так-то, здесь ведь примерно так меня и отучают реагировать на женские красоты, чтобы наконец моя божественная броня стала впитывать все излишки Силы, и вся эта история с обмороками закончилась. Хм, кстати… Ведь мой резерв сейчас полностью пуст, а условные реакции поистрепались за последнее время, так сказать. А значит, что? Доверяй своей интуиции, но проверяй.

— Кими, подойди ка сюда, — сказал ей вставая и поворачиваясь к неё лицом.

— Зачем? — спросила она с опаской, но подошла и стала всматриваться в моё лицо.

Что она там хотела увидеть? Ей богу не знаю. Так-то цветы на мне не растут.

— М-мм, — только и успела она промычать и распахнуть свои красивые глазищи, когда резко привлёк её к себе и поцеловал.

И нет, этот звук был единственным её протестом. Более того, она быстро освоилась и сама стала проявлять инициативу. Так что поцелуй вышел долгим… французским. А учитывая нашу выносливость на предмет задержки дыхания, тема могла тянуться вообще надолго. Так что мне, как мужчине пришлось взять всю ответственность на себя и наконец разорвать поцелуй.

— Что это было? — первым делом спросила она тут же.

Стою, прислушиваюсь к собственному организму. Тишина. Звенящая, благословенная тишина. Никакого предательского гула в ушах, никаких цветных кругов перед глазами, предвещающих очередной позорный обморок и последующую мучительную перестройку организма. Сердце бьётся ровно — ну, может, чуть быстрее положенного, но исключительно от приятной тяжести женского тела в руках и вкуса её губ, а не от критической перегрузки Силой.

Резерв пуст, вычерпан до самого дна, вернее ещё не успел востановиться даже после межмирового перехода, гуляет там лишь эхо, как ветер в пустой бочке. И это, доложу вам, прекрасное чувство. Ощущение нормальности. Впервые за долгое время реакция на красивейшую женщину планеты, прижатую к груди, оказалась сугубо мужской, а не самоубийственно-магической. Терапия, проведённая в том мире методом «клин клином», похоже, ладно, возможно, дала свои плоды. Или же просто пока нечему взрываться. Но результат, как говорится, налицо. Точнее, на губах.

Кими стоит, хлопает своими длиннющими ресницами, пытаясь собрать мысли в кучу. Щёки раскраснелись — то ли от гнева, то ли от того самого поцелуя, а рука её всё ещё лежит на моей груди, и через ткань рубашки чувствуется жар её ладони. Ветер, её вечный спутник и часть сущности, игриво перебирает выбившиеся из прически локоны, щекоча нос.

— Эксперимент, — выдыхаю с облегчением, разжимая объятия, хотя делать этого совершенно не хочется. — Диагностика систем, так сказать. Проверка на совместимость с реальностью после возвращения.

— Эксперимент⁈ — её голос взлетает на октаву выше, и в глазах вспыхивают опасные искры. — То есть я для тебя теперь… подопытный кролик? Лакмусовая бумажка? Ты исчезаешь, заставляешь всех сходить с ума, а потом появляешься, целуешь до потери пульса и называешь это экспериментом⁈

Она возмущённо фыркает, и этот звук почему-то кажется невероятно милым.

— Успешным эксперимент, заметь, надо мной, а не тобой, — уточняю с усмешкой, наблюдая за сменой эмоций на её лице. — Раньше, если помнишь, после такого номера я бы уже валялся в отключке, пугая местных кузнечиков. А сейчас стою. Разговариваю. И, что самое главное, жив и в полном сознании. Разве это не повод для радости? Я только вернулся, мой резерв пуст, так что вот!

Кими замирает. Гнев в её взгляде сменяется задумчивостью, а затем и вовсе каким-то странным, изучающим выражением. Она ведь существо непростое, слившееся со стихией, она чувствует перемены тоньше любого детектора лжи.

— Ты пуст, — констатирует она вдруг, склонив голову набок. — Совсем. Словно… выгорел. Где ты был, Иван? И на что потратил всю свою Силу?

Вопрос бьёт не в бровь, а в глаз. Рассказывать ей про «секс-марафон» во имя спасения параллельной Империи? Ну уж нет, по крайней мере, не сейчас и не в таких терминах. Женская логика, даже подкрепленная бессмертием и мудростью веков, такие вещи интерпретирует весьма однозначно и, как правило, травмоопасно для рассказчика.

— Спасал мир, как обычно, — пожимаю плечами, стараясь выглядеть максимально героически и загадочно. — Там требовались. масштабные вливания. Энергетические. Да шучу, конечно же, — пришлось поспешно отмахнуться, видя, как её брови ползут вверх, грозя скрыться под чёлкой. — Просто законы в разных мирах разные, физика, магические константы, всё такое. Каждый раз организм перестраивается под новые условия и, соответственно, сбрасывается всё к чертям, в том числе и резерв. Обнуление, перезагрузка системы. Просто возвращение случилось совсем недавно, вот батарейка и на нуле. Но учти, этот мир — родной, дом, милый дом, так что восстановление пройдёт быстро…

Договорить не удалось. Кими шагнула ещё ближе, сокращая дистанцию до неприличного минимума. От неё пахло грозой и свежестью высокогорного воздуха — фирменный аромат Ветра.

— Так чего же мы стоим? Ты же хочешь повторить тот наш… опыт? — промурлыкала она этот вопрос так, что по позвоночнику словно электрический разряд в двести двадцать вольт прошел, минуя все предохранители.

Стало кристально, мучительно ясно: нет, не из железа сделан организм, совсем не из железа. И намёк был понят не просто хорошо, а с пугающей, животной чёткостью. Внизу живота тут же скрутился тугой узел сладкого предвкушения.

— Ваня! — донёсся