Обычные люди: 101-й полицейский батальон и «окончательное решение еврейского вопроса» - Кристофер Браунинг

К сожалению, широко известные, культовые фото часто используются самым небрежным образом{569}. Лучший пример тому – фотография, которую я выбрал для обложки книги из серии с тремя фото, сохранившимися во множестве копий с неуверенной привязкой к месту событий – а именно к Лукуву в Польше – в трех разных архивах: в Еврейском историческом институте в Варшаве, в мемориале «Яд ва-Шем» в Иерусалиме и в Институте еврейских исследований в Нью-Йорке (сейчас копии имеются также в фотоархиве Мемориального музея Холокоста США, который в то время еще не открылся). Фотографии были без дат, и никто из изображенных на них немцев не был идентифицирован. По словам сотрудников Института еврейских исследований, первое фото серии в конце 1940-х годов было передано в дар одним жителем Бронкса, который утверждал, что человек с белой бородой, стоящий в центре слева, – это его родственник Мотл Хершберг из Лукува. По данным «Яд ва-Шем», стоящего на коленях еврея на третьем фото опознали как рабби Изека Веробеля из Лукува, а сама фотография была найдена в Лукуве после войны и передана вернувшимся евреям. Однако, как замечают сотрудники фотоархива «Яд ва-Шем», имеется равноценная версия, что эти фотографии на самом деле из Тарнува, и у них нет достаточных доказательств в пользу одной из этих версий{570}.

В разделе иллюстраций в первом издании «Обычных людей» две фотографии из этой серии были осторожно подписаны так: «Лукув; вероятно, весна 1942 года». Но анализ всей серии из трех фото не был проведен, хотя это следовало сделать{571}. Эти фотографии не использовались в качестве улик на процессе в Гамбурге по делу 101-го РПБ. На изображениях не удалось опознать никого из состава батальона. Давайте рассмотрим эти фото именно как серию. Первое{572} особенно интересно, так как, помимо людей в длинных шинелях, на нем ясно видны двое в форме вермахта (крайний справа и третий слева). Несколько человек еще не смотрят прямо в камеру или не улыбаются, а один из немцев, кажется, указывает рукой – как бы держащей пистолет – на одного из стоящих на коленях евреев, изображая казнь. На втором фото{573} двое в форме вермахта пропали и видны только люди в длинных шинелях. Фотограф явно предупредил собравшихся, что он собирается сделать снимок, так как все они смотрят прямо в камеру, а один из них улыбается. Именно неприлично широкий улыбающийся оскал на лице немца слева приковал к себе мое внимание и заставил выбрать эту фотографию для обложки книги. Была ли эта улыбка выражением злорадства, омерзительного наслаждения видом униженных евреев или всего лишь рефлекторной улыбкой на камеру, мне неизвестно, хотя в тот момент, когда я выбирал фото для обложки, я опрометчиво предположил первое. Третья фотография{574} была сделана, когда постановочная сцена уже рассыпалась. Большинство евреев и некоторые немцы отвернулись, лишь один еврей в своем праздничном наряде продолжает стоять на коленях, и лишь один немец все еще смотрит на фотографа. Мы не знаем, что произошло между вторым и третьим фото, за исключением того, что у стоящего на коленях еврея больше нет головного убора, и это заставляет думать, что он мог подвергнуться грубому физическому обращению. Шесть различных копий этой фотографии были переданы в дар мемориалу «Яд ва-Шем», и еще несколько копий хранятся в Институте еврейских исследований. Что самое жуткое, одна из копий в Институте еврейских исследований представляет собой открытку, на обратной стороне которой оставлено место для адреса, почтовой марки и текста. Совершенно очевидно, что третье фото приобрело «культовый» статус и находилось в свободном обращении в Польше после начала войны.

Конкурирующая версия с Тарнувом – единственная возможная причина, почему никто на этих фотографиях не был идентифицирован как полицейский из 101-го РПБ. Изучив с помощью современных технологий эмблемы на пилотках людей в длинных шинелях, которых раньше принимали за сотрудников полиции порядка, архивисты «Яд ва-Шем» пришли к выводу, что это военнослужащие вермахта{575}. Одним словом, возможно, что по времени (не установлено), месту (Тарнув, а не Лукув) и типу подразделения (вермахт, а не полиция порядка) эти изображения не имеют вообще никакого отношения к 101-му резервному полицейскому батальону. Эти фото показывают то, что нам и так известно, а именно: что в Польше немцы часто проводили ритуалы унижения и делали постановочные фотографии своих подвигов. Но они не являются свидетельствами индивидуального участия в этом полицейских из 101-го РПБ и еще меньше говорят об их мировоззрении и антисемитских убеждениях. Они также преподносят полезный урок, обращая внимание на небрежные и дежурные ошибки, которые нередко встречались в архивной систематизации фотодокументов и их использовании историками четверть века назад.

Надпись на вывеске: 101-й полицейский батальон; 112-й штандарт СС»

Теперь давайте обратимся к трем фотоальбомам, приобретенным фотоархивом Мемориального музея Холокоста США. Они были составлены гамбургской семьей Бернхардта Кольберга, 1900 года рождения, который служил в 101-м ПБ во время его второй командировки в Польшу в 1940–1941 годах. В первых двух альбомах преобладают семейные сцены, но в третьем имеется множество фото, сделанных Бернхардтом во время пребывания в Польше. Это заставляет думать, что он был большим любителем фотографии{576}. На нескольких фото, снятых в период до 1933 года, запечатлены демонстрации «Рейхсбаннера» – союзной социал-демократам организации, выступавшей в поддержку Веймарской республики. К середине 1930-х годов его сын уже был членом «Дойчес юнгфольк» (ступень гитлерюгенда для детей и подростков от 10 до 14 лет). Это может говорить о том, что семья Кольберг, подобно многим другим немцам, вероятно, уже совершила переход от социал-демократической ориентации к примирению с нацистским режимом.

В период с 1 октября 1940 по 7 апреля 1941 года Кольберг проходил службу в 101-м батальоне на территории Польши. На многих постановочных фото он гордо демонстрирует себя в мундире{577}.

В одном случае только он зафиксировал проводившиеся немцами репрессии. Речь о фотографии публичного повешения в присутствии множества зрителей и еще одной фотографии, на которой тела оставлены висеть после того, как все зрители уже разошлись, – совершенно обычная картина в оккупированной нацистами Европе{578}.

Кажется, его завораживали виды поврежденных во время боев и бомбежек зданий. В кадр случайно