Обычные люди: 101-й полицейский батальон и «окончательное решение еврейского вопроса» - Кристофер Браунинг

Несколько снимков евреев с близкого расстояния не показывают их в негативном образе типичных Ostjuden нацистской пропаганды. На одном можно увидеть сильного и симпатичного работника-еврея, на другом – еврейскую семью, расположившуюся передохнуть на обочине дороги{580}.

Пожалуй, наиболее интересны фотографии Кольберга из Лодзинского гетто, где полицейские 101-го батальона охраняли внешний периметр. В отличие от типичных фотографий из «турпоездок в гетто», на которых запечатлены отталкивающего вида евреи, живущие в грязи и голодающие, что соответствовало нацистским стереотипам, Кольберг намеренно фотографировал гетто без евреев. Его интересовало использование ночного освещения и ограждений для фотоэффекта и композиции, а не собственно фиксация жизни в гетто{581}.

На одной из фотографий из гетто у него появляются евреи, и это, по-видимому, редкий случай постановочной сцены: сотрудники еврейской полиции в униформе стоят на коленях в снегу по другую сторону забора от немецких полицейских{582}.

По иронии судьбы на последнем фото в альбоме Кольберга он вновь изображен в полицейской форме, но теперь уже на службе в британской оккупационной зоне на севере Германии. Человек, приспособившийся после 1933 года к нацистам, после 1945 года точно так же приспособился к оккупации союзников.

На грузовике табличка с надписью «Военный патруль»

Теперь давайте обратимся к снимкам из Lichtbildmappe – фотодосье, которое использовалось прокурором на процессе по делу 101-го РПБ в Гамбурге. Некоторые из этих фотографий были предоставлены бывшими полицейскими батальона, вызванными на допрос. Другие были добыты в фотоархивах, в частности в Польше, и изображенное на них получило подтверждение во время допросов. Эти снимки можно разделить на четыре категории: 1) официальные портретные фото офицеров и унтер-офицеров; 2) неформальные, «приятельские» групповые фото полицейских батальона; 3) неформальные снимки, запечатлевшие полицейских за разными занятиями, на первый взгляд совершенно невинными и «нормальными»; 4) снимки (как единичные, так и серийные), на которых зафиксированы эпизоды участия батальона в операциях против евреев.

Типичными и одновременно самыми важными из 32 официальных фотопортретов являются три, на которых изображены старшие офицеры батальона: майор Вильгельм Трапп, капитан Юлиус Волауф и лейтенант Хартвиг Гнаде{583}.

В категории групповых «приятельских» снимков есть обширная коллекция из семи фото группы Бекемайера из роты лейтенанта Гнаде, которая в августе 1942 года находилась в Ломазах{584}. Из двух приводимых здесь примеров второй снимок уникален тем, что показывает эпизод братания с местным населением. Двое из четырех полицейских держат детей, а позади стоит пара (по-видимому, родители), в которой на другом снимке опознали польского повара, готовившего еду для подразделения. Снимок сделан либо до, либо после того, как батальон 18 августа 1942 года провел одну из самых жестоких массовых расправ над местными евреями. В Lichtbildmappe нет данных о фотографе, сделавшем эту серию снимков группы Бекемайера, хотя несколько человек на фотографиях удалось идентифицировать.

Среди прочих групповых фото есть более формальный коллективный портрет майора Траппа с сотрудниками его штаба в Радзыне{585}.

Из снимков батальона в «нормальных ситуациях» выделяется один, на котором запечатлен офицерский обед на открытом воздухе. Среди прочих на нем присутствуют жены капитана Волауфа и лейтенанта Бранда – Вера и Люция{586}. В тыловой зоне округа Люблин жены офицеров имели возможность навещать мужей. Присутствие Веры Волауф на рыночной площади 25 и 26 августа 1942 года во время первой массовой и кровопролитной зачистки Мендзыжецкого гетто (когда почти 1000 человек убили на месте и примерно 10 000 отправили в Треблинку) встревожило многих полицейских{587}. А показания Люции Бранд стали одним из откровенных свидетельств жестокости нравов, уже царившей в батальоне в то время, когда она приезжала к мужу{588}.

Среди «нормальных» фото есть также серия из четырех снимков (два из них показаны здесь) с полицейскими, собравшимися на концерт под открытым небом. Музыканты одеты в форму, а в качестве сцены используется плоская крыша невысокого здания. Странный набор инструментов, включающий два аккордеона, контрабас, скрипку и гитару, заставляет думать, что выступает наскоро собранный ансамбль из бойцов батальона, а не какая-то более профессиональная концертная бригада{589}. Ни время, ни место проведения концерта не указаны. На еще одном одиночном фото водители батальонных грузовиков собираются петь по взмаху дирижера{590}. Для историка эти снимки являются свидетельством попытки создать определенную «нормальность» в среде людей, которые, как мы знаем по другим свидетельствам, были заняты какой угодно, только не «нормальной» деятельностью. В чрезвычайном меморандуме Гиммлера от 12 декабря 1941 года сам рейхсфюрер СС прямо рекомендовал проводить спокойные вечера с культурными мероприятиями в качестве успокаивающего лекарства от стресса массовых убийств. Это должно было стать альтернативой запойному пьянству. «Священным долгом» (heilige Pflicht) офицеров, писал Гиммлер, было добиться, чтобы никто из тех, «кому приходится выполнять эту тяжкую обязанность, ни в коем случае не ожесточился, а его нрав и характер не пострадали» (die diese schwere Pflicht zu erfüllen haben, jemals verroht oder an Gemüt und Charakter Schaden erleidet). С этой целью по вечерам накануне тяжелых заданий нужно было устраивать «совместное времяпрепровождение в духе товарищества» (kameradschaftliches Beisammensein), исключающее «злоупотребление алкоголем», а вместо этого посвященное музыке и представлениям, которые должны были вернуть людей в «прекрасную сферу немецкой духовной и эмоциональной жизни» (die schönen Gebiete deutschen Geistes-und Gemütslebens){591}. Эти фотографии показывают, что в 101-м РПБ призыв Гиммлера приняли близко к сердцу и стали действовать соответственно.

Разумеется, это не предотвратило более привычные формы буйных вечерних развлечений, включая обильное употребление алкоголя (вопреки желанию рейхсфюрера). Один такой вечер запечатлен на фото с полицейскими из 3-го взвода 3-й роты в Чемерниках{592}.

Надпись на плакате на стене гласит: «Девиз дня! Теперь мы вгрызаемся в “Трапп”, и все чувствуют себя “Волауф”»[23]

Огромный интерес как