История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

предшествовали события, изучение которых имеет немалый интерес. В. Хоффман, специально занимавшийся исследованием источников по истории римско-тарентинского конфликта, указывал на крайнюю однобокость и субъективность их информации: в центре внимания античных авторов находится «исполненный величия Рим», а окружающий его италийский мир «представляется как бы в приглушенном свете»[603].

Нельзя не согласиться с мнением Р. Тэлберта о том, что недостаток сведений источников по начальному периоду конфликта между Римом и Тарентом связан также с тем, что в данных событиях не участвовали более или менее выдающиеся личности, которые могли бы привлечь внимание древних биографов[604]. Все это вызывает крайнюю осторожность в обращении с источниками.

В начале III в. до н. э. ситуация на Апеннинском полуострове отличалась крайней сложностью. И зарубежные, и отечественные историки выделяют три этапа становления господства Рима в Италии. Покорение греческих городов Южной Италии рассматривается как третья и завершающая фаза этого процесса[605].

Как образно заметил Г. Скаллард, «солнце эллинизма медленно закатывалось на Западе»[606]. Со второй половины IV в. до н. э. греческие города начали испытывать непрерывное давление со стороны италийских племен. Не обладая достаточной силой для отражения набегов бруттиев и луканов, греки все чаще были вынуждены прибегать к приглашению наемников из среды своих балканских соотечественников.

Среди греческих городов Южной Италии особо выделялся Тарент[607]’. Город, основанный в 708 г. до н. э., имел исключительно благоприятное географическое положение (об основании Тарента см.: Plin. N. H., III, 99; Strab., VI, 3, 2–4). Тарент достиг своего расцвета в IV в. до н. э. Важное значение мореплавания и торговли в жизни города нашло отражение в легенде о его основании. Эпоним города Тарас считался сыном Посейдона и изображался сидящим на дельфине. Это изображение являлось гербом города[608]. По подсчетам Ж.-Μ. Давида, в начале III в. до н. э. население Тарента должно было составлять приблизительно 200 тыс. жителей[609]. Экономика города была достаточно развита: тарентинские ремесленники производили ткани, гончарные изделия, ювелирные украшения из золота и серебра, которые распространялись и которым подражали по всей Италии. Более того, жители Тарента оказывали значительное культурное влияние, проистекавшее из высокоразвитого искусства и интеллектуальной деятельности пифагорейской школы, центром которой был этот город[610].

И хотя некоторые исследователи рисуют идеальную картину развития Тарента[611], таковой в начале III в. до н. э. она уже не была. Этой торговой республике все труднее было отражать натиск своих воинственных соседей, все чаще приходилось обращаться к услугам наемников. Более мелкие греческие города, такие как Неаполь, Регий, Фурии и Локры, не полагаясь на помощь Тарента или Сиракуз, все чаще обращали свой взор в сторону Рима. Последний, заключив союз с Неаполем в 327 г. до н. э., стал своего рода опекуном тех, кто в этом нуждался[612].

Одним из первых приглашенных греками Италии командиров наемников был спартанский царь Архидам III, который пал в битве с мессапиями в 338 г. до н. э. Через несколько лет его место занял молосский царь Александр I, добившийся определенных успехов, но затем рассорившийся с тарентинцами и погибший в стычке с луканами в 330 г. до н. э.[613] Во время II Самнитской войны римские войска вступили в Апулию, в которой Тарент имел определенный интерес, и основали там опорный пункт Люцерию. В 303 г. до н. э. луканы вновь возобновили свои атаки против греков, и тарентинцы пригласили на помощь спартанского полководца Клеонима. Он также достиг определенных успехов, заставив противника заключить мир. Однако последовавшая за этим ссора Клеонима с тарентинцами привела к его отстранению от командования и отбытию из Италии.

Первая информация о конфликте между Римом и греками относится к 327–326 гг. до н. э. (в контексте II Самнитской войны), хотя имеются свидетельства контактов Рима с югом Италии и в более ранние времена. Так, город Кумы направил зерно женщинам Рима в VI в. до н. э., а книги Сивиллы и культы Деметры-Цереры и Венеры Эрицинской были заимствованы римлянами именно у западных греков (Zon.. VII, 12; Dion. Hal. Ant. Rom., XII. 1, 9; Liv., VIII, 26, 6)[614].

Договор 327 г. до н. э. таил опасность для Тарента, ибо обеспечивал Риму предлог для прямого вмешательства в дела Южной Италии. По мнению К. Ломас, Тарент не имел четкой политики по отношению к Риму; тогда его больше заботило разъединение, а следовательно, ослабление соседних италийских племен. Именно в этом контексте стоит рассматривать попытку арбитража Тарента в споре между Римом и самнитами в 320 г. до н. э. (Liv., IX, 14, 1–9)[615]. В это время конфликтная зона все более приближалась к таренгинской территории, и Рим уже начал свою экспансию в Апулии (Liv., IX, 26, 3; Dion. Hal. Ant. Rom., XVII, 5, 2). Предложение тарентинцами арбитража было попыткой установить контроль над ситуацией. И несмотря на то что практика арбитража была обычным дипломатическим средством у греков, Рим ответил презрительным отказом на предложения тарентипцев, заявив, что последние не так сильны, чтобы диктовать свои условия.

Между Римом и Тарентом тогда уже было заключено соглашение, по которому римским кораблям запрещалось заплывать за Лацинийский мыс. К сожалению, об этом нам известно только из одного источника — труда Аппиана (App. Samn., 7, 1). Без сомнения, этот договор должен был содержать и другие условия[616]. Вопрос о времени его заключения остается открытым[617]: считается, что он был оформлен либо при участии Александра Молосского, либо в период успехов спартанца Клеонима[618]. Важность данного соглашения заключалась в том, что оно должен было четко разделить сферы влияния Рима и Тарента-двух главных сил Италии в тот период.

Временную передышку греческие города получили после высадки в Италии сиракузского тирана Агафокла, оказавшего помощь тарентинцам в борьбе с луканами. Его присутствие зафиксировано также в Апулии (Strab., VI, 3, 4; Diod., XXI, 3). Не исключено, что Агафокл тогда вошел в контакт с римлянами. Косвенным подтверждением для подобного предположения может служить тот факт, что историограф Агафокла Каллий (Dion. Hal. Ant. Rom., I, 72) в своих трудах касался истории Рима[619]. Подчинив бруттиев, сиракузский тиран расширил свои владения до Кротона. И хотя принято считать, что операции Агафокла в Южной Италии и Адриатике, приходящиеся на последние годы его правления, «были для него только временной точкой приложения сил»[620], смерть сиракузского тирана практически оставила Великую Грецию беззащитной.

В исторической науке существуют две противоположные точки зрения на внешнюю политику Тарента в рассматриваемый период. Согласно первой, Тарент пытался проводить политику экспансии по отношению к местным варварским племенам, в результате чего его столкновение с луканами и