Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

Следом за высадкой передового отряда началась и высадка остальных десантных сил. Вначале свезли солдат, потом началась перевозка грузов и пушек. Когда высадка была завершена, несколько рот двинулись к стенам крепостей. Французы боя вне бастионов не приняли, затворив за собой чугунные ворота. Отныне весь остров за исключением крепостей принадлежал нам. Сам городок Корфу, что расположился подле Старой крепости, был изрядно разрушен и разграблен французами. При этом осажденные ежедневно совершали вылазки и грабили окрестные деревни. Жители просили защиты.

Очевидец так описал вступление нашего десанта в город Корфу: «…Пустыня с развалинами преобразилась в веселое обиталище; все оживотворилось… и никто не помышлял о недостатках, им претерпеваемых. Надобно признаться, что одним только русским предоставлено творить подобные чудеса: щедрость их, гибкость в обхождении, расположение к удовольствиям всякого рода и легкость, с коею научаются они чужестранным языкам, сближают их весьма скоро со всеми народами».

Корфиоты шутили:

– Русские хотят с кораблями своими въехать на бастионы! Но такого еще не бывало!

– Ничего! – отвечали наши. – И небывалое бывает!

Съехав на берег, Ушаков встретился с местными старшинами.

– Мы собираемся строить вокруг французских крепостей осадные батареи, и я прошу вас о помощи! – обратился вице-адмирал к местным аристократам.

Те обещали помочь.

На северном берегу место для батареи было выбрано на холме Монт-Оливето. Оттуда весьма удобно было обстреливать передовые форты Старой крепости. Установками пушек и возведением защитного вала командовал капитан Кикин. Греки свое обещание сдержали, и ежедневно на земляные работы приходило по несколько сотен человек. Местное ополчение возглавил известный русофил граф Булгари. Работы продвигались быстро.

Очевидец тех событий пишет: «Невзирая на проливной дождь, продолжавшийся несколько дней сряду, и на беспрестанную канонаду, которую французы производили со всех почти укреплений, русские успели в предприятии своем: в трое суток работа была кончена и 15 ноября с батареи нашей открыт сильный огонь по крепости».

Однако корфиоты не желали ограничиваться только помощью в земляных работах. В один из дней к Ушакову на «Павел» прибыла новая депутация. Поводом для ее приезда была ночная вылазка французов, которые, ворвавшись в ближайшее селение, произвели там настоящий погром, утащив с собой в крепость все, что только было возможно.

– Мы просим несколько пушек, чтобы защитить свои селения от якобинских набегов! – обратились они к Ушакову.

– Я вас хорошо понимаю, – покачал седой головой вице-адмирал. – А потому выделю вам три пушки вместе с прислугой.

Под началом ранее служившего у французов местного инженера Маркати всего за какие-то сутки корфиоты соорудили батарею, после чего незамедлительно начали пальбу по крепости.

Но для решительного штурма крепостей пока не имелось самого главного – пехоты. Несколько батальонов морских солдат были почти не в счет. Их едва хватало на прикрытие осадных батарей. И хотя султан Селим уже давно отправил самые грозные письма пашам и правителям Мореи, Албании и Эпира, оказывать русским всяческую помощь и военными силами, и продовольствием толку от всего этого не было никакого.

Но что-то делать было надо, поэтому Ушаков на эскадренные деньги нанял роту албанцев из прибрежной Химары. Албанцы прибыли, но жители их боялись больше французов. Правда, галионджи Кадыр-бея все как один рвались в десант, но вовсе не воевать, а грабить. Кадыр-бей едва набрал три сотни наиболее послушных, обещав им за хорошее поведение двойную плату.

Тем временем наши обустраивались на острове основательно. В Гуво были устроены кузнечные, плотницкие и купорные мастерские. Егор Метакса впоследствии вспоминал: «Гуво сделался вторым Ахтиаром и в оном во все продолжение блокады Корфы, русские неоднократно угощаемы были приятными вечеринками у здешних дворян. Гуво было первое место, в котором офицеры наши начали перенимать приятный венецианский язык, коим говорят корфиотские дамы; тут мы познакомились с гитарою, сонетами, баркаролами и с итальянским вольным обхождением. Таким образом, пустыня с развалинами преобразилась в веселое обиталище, все оживилось, всякий искал рассеянности, и никто не помышлял о недостатках, им претерпиваемых».

В бухточке Кардаки, где впадала река Месогни, наши теперь наливались чистой водой. На островке Фано оборудовали маяк, а на вершине горы Сан-Сальвадора наблюдательный пункт и флажный телеграф.

Не сидел сложа руки в крепости и комиссар Дюбуа. Прожженный политик, он слал теперь корфиотам письма, убеждая их в любви к великой Франции, обещая всяческие блага, если те отстанут от русских и примкнут к ним, французам. Толку от этих писем было немного, но упорный Дюбуа не унывал, печатая их в огромном множестве и рассылая через своих людей по всему острову.

* * *

Французы, в свою очередь, внимательно наблюдали за ходом осадных работ. Шабо был старым и храбрым солдатом, а потому отсиживаться за крепостными стенами вовсе не собирался. Генерал также прекрасно понимал, что имеющихся у Ушакова сил явно не хватит для штурма, как, впрочем, и то, что у него тоже нет сил, чтобы изгнать русских с острова. По мере возможности, Шабо открывал огонь, а иногда по ночам беспокоил осаждающих и дерзкими вылазками. Больших диверсий, впрочем, не было. Наши тоже пока ограничивались редкой стрельбой. Противники выжидали, понимая, что главные события развернутся значительно позднее.

Первым объектом французской вылазки стала северная батарея на холме Монте-Оливето, которая особо докучала защитникам крепости. В одну из ночей она была атакована сразу несколькими ротами, но застать наших врасплох не удалось. Французы были замечены еще на подходе к батарее. Встречены картечным залпом, затем в атаку перешли и морские солдаты капитана Кикина. Не решившись на рукопашную, французы вернулись в крепость.

Затем последовала атака на батарею Маркати, располагавшуюся южнее. Утром 20 ноября в предрассветной дымке батальон французов стремительно атаковал батарею. Греки сразу же бежали, а два десятка наших матросов не смогли долго защищаться. Рукопашная среди пушек была недолгой, артиллеристы отбивались банниками и тесаками, но были частью перебиты, а частью пленены. Дравшийся вместе с нашими матросами инженер Маркати был ранен и взят в плен. После этого орудия были заклепаны, а пороховой погреб взорван. Когда к батарее прибежали наши солдаты, французы уже вернулись в крепость. В тот же день инженер Маркати был расстрелян как дезертир.

Уничтожением греческой батареи Шабо был доволен.

– Попробуем развить наш успех, не откладывая дела в долгий ящик, и атакуем холм Кефало с русской батареей! – сказал он сумрачному комиссару Дюбуа.

Узнав, что генерал намерен лично возглавить новую вылазку, Дюбуа вызвался идти с ним. Шабо не возражал – хочет комиссар острых ощущений, пусть получит!

Уже ближе к вечеру ворота Старой крепости неожиданно открылись, и оттуда бегом к ближайшей нашей батарее устремилось более