Последний сын вольности - Михаил Юрьевич Лермонтов

Неровным, трепетным огнем

До половины освещенный,

Ужасен, с шашкой обнаженной

Стоял недвижим Измаил,

Как призрак злой, от сна могил

Волшебным словом пробужденный;

Он взор всей силой устремил

В пустую степь, грозил рукою,

Чему-то страшному грозил:

Иначе, как бы Измаил

Смутиться твердой мог душою?

И понял наконец Селим,

Что витязь говорил не с ним!

Неосторожный! он коснулся

Душевных струн, – и звук проснулся,

Расторгнув хладную тюрьму…

И сам искусству своему

Селим невольно ужаснулся!

16

Толпа садится на коней;

При свете гаснущих огней

Мелькают сумрачные лица.

Так опоздавшая станица

Пустынных белых журавлей

Вдруг поднимается с полей…

Смех, клики, ропот, стук и ржанье!

Всё дышит буйством и войной!

Во всем приличия незнанье,

Отвага дерзости слепой.

17

Светлеет небо полосами;

Заря меж синими рядами

Ревнивых туч уж занялась.

Вдоль по лощине едет князь,

За ним черкесы цепью длинной.

Признаться: конь по седоку!

Бежит, и будто ветр пустынный,

Скользящий шумно по песку,

Крутится, вьется на скаку;

Он бел, как снег: во мраке ночи

Его заметить могут очи.

С колчаном звонким за спиной,

Отягощен своим нарядом,

Селим проворный едет рядом

На кобылице вороной.

Так белый облак, в полдень знойный,

Плывет отважно и спокойно,

И вдруг по тверди голубой

Отрывок тучи громовой,

Грозы дыханием гонимый,

Как черный лоскут, мчится мимо;

Но как ни бейся, в вышине

Он с тем не станет наравне!

18

Уж близко роковое поле.

Кому-то пасть решит судьба?

Вдруг им послышалась стрельба;

И каждый миг всё боле, боле,

И пушки голос громовой

Раздался скоро за горой.

И вспыхнул князь, махнул рукою:

«Вперед! – воскликнул он, – за мною!»

Сказал и бросил повода.

Нет! так прекрасен никогда

Он не казался! повелитель,

Герой по взорам и речам,

Летел к опасным он врагам,

Летел, как ангел-истребитель;

И в этот миг, скажи, Селим,

Кто б не последовал за ним?

19

Меж тем с беспечною отвагой

Отряд могучих казаков

Гнался за малою ватагой

Неустрашимых удальцов;

Всю эту ночь они блуждали

Вкруг неприязненных шатров;

Их часовые увидали,

И пушка грянула по ним,

И казаки спешат навстречу!

Едва с отчаяньем немым

Они поддерживали сечу,

Стыдясь и в бегстве показать,

Что смерть их может испугать.

Их круг тесней уж становился;

Один под саблею свалился,

Другой, пробитый в грудь свинцом,

Был в поле унесен конем,

И, мертвый, на седле всё бился!..

Оружье брось, надежды нет,

Черкес! читай свои молитвы!

В крови твой шелковый бешмет,

Тебе другой не видеть битвы!

Вдруг пыль! и крик! – он им знаком:

То крик родной, не бесполезный!

Глядят и видят: над холмом

Стоит их князь в броне железной!..

20

Недолго Измаил стоял:

Вздохнуть коню он только дал,

Взглянул, и ринулся, и смял

Врагов, и путь за ним кровавый

Меж их рядами виден стал!

Везде, налево и направо,

Чертя по воздуху круги,

Удары шашки упадают;

Не видят блеск ее враги

И беззащитно умирают!

Как юный лев, разгорячась,

В средину их врубился князь;

Кругом свистят и реют пули;

Но что ж? его хранит пророк!

Шелом удары не согнули,

И худо метится стрелок.

За ним, погибель рассыпая,

Вломилась шайка удалая,

И чрез минуту шумный бой

Рассыпался в долине той…

21

Далеко от сраженья, меж кустов,

Питомец смелый трамских табунов,

Расседланный, хладея постепенно,

Лежал издохший конь; и перед ним,

Участием исполненный живым,

Стоял черкес, соратника лишенный;

Крестом сжав руки и кидая взгляд

Завистливый туда, на поле боя,

Он проклинать судьбу свою был рад;

Его печаль – была печаль героя!

И весь в поту, усталостью томим,

К нему в испуге подскакал Селим

(Он лук не напрягал еще, и стрелы

Все до одной в колчане были целы).

22

«Беда! – сказал он, – князя не видать!

Куда он скрылся?» – «Если хочешь знать,

Взгляни туда, где бранный дым краснее,

Где гуще пыль и смерти крик сильнее,

Где кровью облит мертвый и живой,

Где в бегстве нет надежды никакой:

Он там! – смотри: летит как с неба пламя;

Его шишак и конь – вот наше знамя!

Он там! – как дух, разит и невредим,

И всё бежит иль падает пред ним!»

Так отвечал Селиму сын природы —

А лесть была чужда степей свободы!..

23

Кто этот русский? с саблею в руке,

В фуражке белой? страха он не знает!

Он между всех отличен вдалеке,

И казаков примером ободряет;

Он ищет Измаила – и нашел,

И вынул пистолет свой, и навел,

И выстрелил! – напрасно! – обманулся

Его свинец! – но выстрел роковой

Услышал князь, и мигом обернулся,

И задрожал: «Ты вновь передо мной!

Свидетель бог: не я тому виной!..» —

Воскликнул он, и шашка зазвенела,

И, отделясь от трепетного тела,

Как зрелый плод от ветки молодой,

Скатилась голова; – и конь ретивый,

Встав на дыбы, заржал, мотая гривой,

И скоро обезглавленный седок

Свалился на растоптанный песок.

Не долго это сердце увядало,

И мир ему! – в единый миг оно

Любить и ненавидеть перестало:

Не всем такое счастье суждено!

24

Всё жарче бой; главы валятся

Под взмахом княжеской руки;

Спасая дни свои, теснятся,

Бегут в расстройстве казаки!

Как злые духи, горцы мчатся