Портреты заговорили… - Юрий Кириллович Толстой

Среди них далеко не последнее место занимает наш друг и товарищ, талантливый ученый и вдумчивый педагог, блестящий организатор, которому было по плечу любое порученное дело, жизнь которого свыше полувека была неразрывно связана с родным университетом, – Борис Федорович Хрусталев.

Борису Хрусталеву исполнилось 18 лет через два дня после начала Великой Отечественной войны, а уже через две недели он оказался на фронте рядовым солдатом. С честью пройдя всю войну, он вернулся из ее пекла живым и невредимым. Если вспомнить год его рождения – 1923-й, то можно сказать, что у него был свой Ангел, который его оберегал. Ведь из каждой сотни юношей, родившихся в этом году, домой вернулись лишь единицы.

В студенческие годы наши пути тесно не соприкасались. Сдружились мы с ним, когда Борис Федорович после сравнительно недолгой работы в прокуратуре вернулся в Университет. Каких только должностей он не занимал: работал и в отделе кадров, и заместителем директора университетской библиотеки, и директором университетского издательства, и проректором… Его бросали на самые трудные участки, которые нужно было вытягивать, и всякий раз он с честью выполнял поставленные перед ним задачи. При этом он никогда не задирал нос, пользовался уважением и любовью как сотрудников, которыми ему приходилось руководить, так и своих сокурсников и других собратьев по юридической профессии, в том числе работавших на факультете. В общении с нами он никогда не подчеркивал свое высокое должностное положение, оставался добрым товарищем, всегда готовым прийти на помощь, ценил юмор и шутку.

Потомственный русский интеллигент, истинный петербуржец, Борис Федорович понимал, что способен на большее. Поэтому его обращение к научно-исследовательской деятельности оказалось столь естественным и закономерным. Отнюдь не случайно и то, что своей научной специальностью он избрал именно трудовое право. На посту администратора он нередко сталкивался с драмами в жизни людей, в том числе и на почве трудовых конфликтов. Будучи по природе необычайно добрым и отзывчивым человеком, он всячески стремился им помочь, но зачастую был бессилен что-либо сделать вследствие запущенности и противоречивости трудового законодательства, наличия в нем множества неувязок и пробелов. Вследствие этого Борис Федорович и сосредоточил свои недюжинные интеллектуальные способности, дар ученого, которым, как вскоре выяснилось, был наделен от природы, на исследовании наиболее острых социально значимых проблем трудового права – трудовой правосубъектности и ее соотношении с такими фундаментальными категориями, как право на труд и обязанность трудиться.

На поразительно быстрое формирование Б. Ф. Хрусталева как ученого благотворно повлияла не только его высокая, привитая сызмальства культура, блестящая общеобразовательная и профессиональная подготовка (он был абсолютно грамотен и великолепно излагал свои мысли, чем далеко не каждый может похвастаться), но и тесное сотрудничество, которое впоследствии переросло в дружбу, с такими крупными учеными, как Яков Иванович Давидович и Алексей Степанович Пашков. Я. И. Давидовича он опекал до последних дней его жизни.

К этому периоду относится и мое с ним творческое дружеское общение, наши многочасовые беседы в моей квартире на Васильевском острове о соотношении правосубъектности и субъективного права, о месте трудового права в системе права и по многим другим, не только научным проблемам. Борис Федорович, как губка, впитывал в себя (хотя очень часто и критически) обмен мнениями, который между нами происходил. Отзвук дискуссий, которые мы вели, можно найти и в кандидатской диссертации Бориса Федоровича, которая вскоре была блестяще защищена, и в моих работах. Нередко наши беседы завершались за рюмкой доброго вина. В то время мы предпочитали полусухие грузинские вина, которые тогда были вполне доступны. Это, однако, отнюдь не приводило к помутнению рассудка, а, напротив, способствовало творческим озарениям и неожиданным, но достаточно прочным научным выводам. При этом Борис Федорович всегда оставался предельно собранным, твердо стоял на ногах и ясно мыслил. Сказывались военная косточка, чувство меры, которое было присуще ему во всем.

Борис Федорович был исключительно скромен. Он всегда держался в тени, с доброй усмешкой наблюдая за усилиями некоторых, не в меру ретивых коллег во что бы то ни стало выдвинуться, а еще лучше – быть водруженным на пьедестал уже при жизни. Одной из своих заповедей он смело мог бы избрать бессмертные строки Пастернака: быть знаменитым – некрасиво. Он не светил отраженным светом, к чему многие за неимением другого так стремятся, а сам излучал неброский, но добрый, согревающий людей свет. Таким он и останется в нашей памяти – юноша, который в числе миллионов других спас Родину в лихую годину, надежный глава семьи, крупный ученый, по праву занимающий свое место в науке трудового права, заботливый воспитатель молодежи, верный друг и товарищ, который никогда никого не предавал, не разменивал свои убеждения, до конца своих дней оставался патриотом-интернационалистом, достойным представителем подлинной русской интеллигенции. Склоняю голову перед светлой памятью Бориса Федоровича Хрусталева и горжусь тем, что был удостоен его дружбы.

ПАМЯТИ Б. М. ЛАЗАРЕВА (1930–1995)[135]

Юридическая наука понесла еще одну невосполнимую потерю. Скончался Борис Михайлович Лазарев – заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, один из крупнейших наших государствоведов и административистов, труды которого известны каждому образованному юристу.

Судьба близко свела меня с Борисом Михайловичем в бытность его заместителем Председателя Комитета Конституционного надзора СССР. Борис Михайлович к выполнению возложенных на него высоких обязанностей относился исключительно ответственно и добросовестно. Он остро переживал центробежные тенденции в развитии нашей государственности, которые в то время набирали силу, и делал все от него зависящее, чтобы направить сложные и противоречивые процессы становления новых правовых институтов в цивилизованное русло.

Борис Михайлович вел себя достойно и порядочно в самых драматических ситуациях, имевших место в период функционирования Комитета Конституционного надзора СССР. Он не метался из стороны в сторону, не делал исключавших друг друга скоропалительных заявлений, трезво, без какой бы то ни было эйфории и паники оценивал происходящее, словом, оставался государственником и по своему мировоззрению, и по своим поступкам. Для всех нас он служил примером выдержки и организованности.

Помимо того, что Борис Михайлович был выдающимся ученым-юристом, его отличала еще одна особенность – качества великолепного редактора-стилиста. Пожалуй, ни один документ Комитета Конституционного надзора СССР не выходил в свет без его редактирования. В работе для него не было мелочей. Он имел полное право быть требовательным к другим, потому что в первую очередь был требователен к себе.

При всем этом он оставался добрым товарищем и другом, никогда не подчеркивавшим свое высокое положение, ценившим юмор и шутку, досконально знавшим литературу и цитировавшим наизусть отрывки из полюбившихся ему произведений.

Патриот-интернационалист, добрый и