Страсть. Женская сексуальность в России в эпоху модернизма - Ирина Анатольевна Жеребкина

Эфрона на протяжении их жизни? Ведь Марина Цветаева также в конце концов погибает в Советском Союзе, поехав туда через восемнадцать месяцев после этого допроса вслед за Сергеем Эфроном, которого увидит только в Болшево в 1939 году. Ночью в парижской Surete ей был нанесен смертельный удар.

«Если Вы только живы, я буду ходить за вами как собака до конца своих дней», – написала Марина в письме к мужу, переданном через Илью Эренбурга за границу, в течение почти пяти лет не зная, жив ли Сергей Эфрон. И потом, когда оказалось, что Сергей жив, она как бы исполняла после их встречи в Париже эту клятву до конца своих дней, до своей смерти.

Но не забудем: Марина с Алей опоздали на первую после почти пяти лет разлуки встречу к поезду, которым Сергей прибыл из Праги в Париж. Перрон уже опустел, Марина и Аля выскочили на привокзальную площадь, где тоже никого не было, потом опять вернулись на перрон и только здесь увидели одиноко стоящую фигуру Сергея. И не забудем: именно тогда Марина влюбилась в Вишняка, которому позже посвятила свои Флорентийские ночи. По выражению самого Сергея Эфрона из письма к Максу Волошину, когда они встретились после разлуки, «пожар был зажжен не мной».

Попытка интерпретации того, почему Марина Цветаева всегда из своих любовных историй возвращалась к Сергею, родила ему обещанного сына Георгия, поддерживала его мятущуюся и слабую душу во всех его занятиях и увлечениях, полностью освободив мужа от всякой домашней работы и от необходимости зарабатывать на жизнь, стараясь заработать денег для семьи своим творчеством сама, предполагает признание факта жертвенной любви Марины к Сергею. Николай Еленев, приятель Сергея по белой армии и Праге, утверждал, что Сергей был слабым человеком, нуждался в поддержке жены и находился у неё в подчинении. Зная о его слабостях и одновременно о собственной гениальности, она тем не менее, приносила свою жизнь в жертву ему и семье.

Однако возможна и другая попытка интерпретации. Марина познакомилась с Сергеем в Коктебеле, и он поразил её своей необыкновенной красотой и недосягаемым благородством. Её фантазм Серёжи сформировался через ряд образов мужского благородства и чести, в который она издавна выстроила для своих героев – герцог де Лозэн, Наполеон, молодые генералы 12-го года. Этот фантазийный любовный сценарий «героя» сформировался у Марины до встречи с Серёжей, и когда произошла реальная встреча с реальным человеком, Марина тут же заменила реальный объект на фантазийный объект желания. Видеть Сергея Эфрона вне фантазийного любовного каркаса Цветаева отчаянно отказывалась всю свою жизнь. Отсюда и её патетическое: «Его искренняя вера могла быть обманута, но моя вера в него остается непоколебленной».

Как развивались взаимоотношения этих двух людей после трагической ночи, проведенной Мариной в парижской Surete в ноябре 1937 года?

Марина подала в Советское посольство прошение о возвращении в СССР и переселилась из Vanves в маленькую и дешевую гостиницу Иннова в 15-м аррондисмане Парижа, чтобы скрыться от окружавшего её презрения. Только две семьи в Париже продолжают общаться с ней. Такая жизнь продолжается до июня 1939 года; 12 июня 1939 года отправлено её последнее с Запада письмо Анне Тесковой. 18 июня 1939 года Марина с Муром прибыли в Москву. Здесь Марина узнала, что её сестра Анастасия с 1937 года находится в ссылке (только в 1959 году Анастасия была реабилитирована), что Сергей болен и близок к отчаянью, что их держат взаперти на неуютной даче НКВД в Болшево. В августе арестовали Алю (только в 1955 году после лагерей и ссылки Аля вернулась в Москву). Несколько недель спустя после ареста Али арестовали Сергея. Зиму 1939–1940 годов Марина и Мур перебиваются в писательском доме творчества в Голицино, Марина занята также передачами для Сергея Эфрона в Бутырскую тюрьму. Только в апреле 1941 года приходит весточка от Али, свидетельствующая, что она жива. В начале лета 1941 года Марина и Мур получили наконец-то комнату на пятом этаже, но 22 июня началась война, и Марина с Муром 21 августа 1941 года эвакуировались в Елабугу. Настали последние десять дней её жизни. 31 августа 1941 года в Елабуге Марина Цветаева повесилась в передней деревянного дома, где они с Муром снимали комнату, оставив после себя записку Муру и письмо Асееву с просьбой позаботиться о Муре.

Мур, как известно, вскоре погиб на фронте. Смерть Марины лишила арестованных Сергея и Алю продовольственных посылок, которые являлись основной ценностью для заключенных (предполагалось ведь, что Сергей жив, так как в тюрьме еще принимали передачи на его имя).

Почему Марина предала свою семью, отказавшись жить дальше? Было ли это её местью им? И почему она предала Сергея, которому по видимости жертвовала творчеством всю свою жизнь? Была ли это её месть именно ему?…

Почему она повесилась в передней – так, чтобы всякий вошедший сразу же увидел бы её? Ведь этим вошедшим должен был быть её шестнадцатилетний, не приспособленный к советской жизни сын Мур…

В проблеме самоубийства мы всегда сталкиваемся с тем, что «нормальные» отношения между причиной (например, отказ в разрешении для Цветаевой перебраться из Елабуги в Чистополь) и следствием (повешенье и оставление на произвол судьбы сына) всегда являются нарушенными. Как свидетельствовала квартирная хозяйка Марины и Мура в Елабуге Бределыцикова, Цветаева «привезла два кило муки, крупы, одно кило сахару и несколько серебряных ложек». «Вещей у них было много… могла бы она еще продержаться… Успела бы, когда бы все съели…», – добавляла хозяйка, утверждая нормативную логику каузальности. Следуя этой логике, мы сразу же зафиксируем разрыв между причиной (плохими, но не критическими – ведь Цветаевой даже разрешили переселиться в Чистополь – условиями жизни) и следствием (цветаевская реакция самоубийством на эти обстоятельства). То есть в случае самоубийства мы имеем явный разрыв между причиной и следствием, когда каузальная цепь нарушена и когда эффект не корреспондирует с причиной. Обычный путь прочтения этого разрыва предлагает объяснение через феномен женской истерии, понятой в терминах биологического детерминизма: женщина не способна воспринять и оценить причину рационально, проецируя на неё свой фантазм. Знаменитые любовные «романы в письмах» Цветаевой, заканчивавшиеся для неё трагедией непонимания (с Вишняком, Бахрахом, Иваском и Штейгером), казалось бы, подтверждают этот трагический разрыв. Когда мужской субъект сигнализирует о своем внимании и почтении к поэтессе Цветаевой (Бахрах, например, написал позитивную рецензию на творчество Цветаевой, Штейгер и Иваск прислали ей восхищенные и благодарные письма), то цветаевская реакция до такой степени не сочетается с посланным сигналом (все до единого поэтические знаки внимания со