История частной жизни. Том 5: От I Мировой войны до конца XX века - Филипп Арьес

в возрасте от восемнадцати до двадцати девяти лет. 38% опрошенных одобряли сожительство, а среди молодых, живущих вместе на момент проведения опроса, таких 86%{65}. 70% оценивают брак как «прямое давление общества». Для них отношения в паре — дело частное, а не общественное. 15% родителей не в курсе того, что их сын или дочь с кем-то живет, но 70% регулярно принимают молодую пару у себя. Четверти молодых пар родители помогают финансово, в то же время 80% мужчин и 60% женщин работают. Половина опрошенных имеет общие доходы. 60% утверждают, что хотят вести жизнь, которая «скорее отличалась бы» от жизни родителей или «отличалась бы очень сильно»; 22% не испытывают никакой враждебности к родителям; 40% считают разногласия «реально существующими, но незначительными»; и лишь 25% настроены к родителям «очень враждебно». Половина опрошенных холостяков, живущих с родителями, «часто» или «очень часто» обсуждают с родителями «важные проблемы», мысли тех и других «обычно похожи», контроль со стороны родителей «слабый или отсутствует» для 75% из них. 30% опрошенных отрицают «совместное проживание», 45% говорят, что это их «не интересует». Данные опроса позволили Л. Русселю утверждать, что пара остается фундаментальной ценностью, потому что такая жизнь спасает от одиночества. Таким образом, внебрачное сожительство молодежи только с виду является нарушением табу, потому что оно сохраняет важнейшие ценности жизни в паре: взаимное уважение, доверие и привязанность, секс же стоит на втором плане: лишь один из пяти заявил, что определяющим элементом любви является сексуальная гармония. Из-за того, что парень или девушка сосредоточиваются на одном-единственном партнере, пресловутая сексуальная свобода парадоксальным образом сокращает период, который Руссель стыдливо называет «сексом без стабильности». «Как только этот немного смутный период юности проходит, все возвращается к традиционному порядку, — пишет он. — Да, молодежь ведет себя до свадьбы как никогда более „свободно“, но в конечном счете все заканчивается свадьбой <…>. Брак не ушел в небытие». Избегая стремительной женитьбы, молодежь предпочитает «пробный брак», на который в начале века возлагал большие надежды Леон Блюм.

Анкетирование, проведенное в мае–июне 1978 года по инициативе Катрин Гокальп среди 2730 человек в возрасте от 18 до 24 лет включительно, подтверждает выводы Русселя: 28% опрошенных живут с кем-то или жили раньше. Их больше среди детей высшего руководства или представителей свободных профессий (36%), меньше всего — среди детей сельскохозяйственных производителей (15%). Париж, как всегда, «впереди»: здесь сожительствуют 50% молодых людей против 14% в сельской местности. «Таким образом, речь идет не о некоем маргинальном феномене, но о стиле жизни, охватывающем все слои населения». Среди «сожительствующих» в два раза больше тех, кто полагает, что «общество следует изменить», чем конформистов (среди практикующих католиков состоят с кем-то во внебрачных отношениях всего 10%). В меньшей степени, чем социальный протест, сожительство выражает стремление молодых людей создать в дальнейшем счастливую семью, давая себе время для размышления: скорее оно является «репетицией» брака, чем отказом от него. В восьми случаях из десяти сожительство с будущим супругом было единственным опытом внебрачной совместной жизни. Процент сожительства коррелирует с семейной моделью родителей: если родительский опыт был неудачным и мама с папой расстались, их дети чаще «репетируют» брак (предостерегая себя таким образом от неудачи), чем дети благополучных супругов (44% против 26%).

«Победить на всех фронтах»…

В этот сравнительно недавний период (1980), когда ювенильное сожительство рассматривалось как подготовка к супружеству, то есть не шла речь о смене порядка вещей, основанном на любви, некоторые исследователи задумались об успехе этого нового ритуала. Для А. Бежена[97] молодежное сожительство — это попытка синтеза традиционного супружества, целями которого являются длительность, продолжение рода и передача наследства, и внесупружеской любви, в которой проявляется страсть, практикуется разнообразие и принимаются противозачаточные меры. Таким образом, здесь речь идет о «современном стремлении победить на всех фронтах, не упускать ни одну из возможностей». Сравнивая молодежное сожительство с узаконенным ритуалом брака и с терпимо воспринимаемыми «проказами» мужей (но не жен) тот же автор отмечает несколько специфических элементов новой формы отношений: 1) сожительство молодых людей — более длительное, чем вчерашние «связи», однако оно не рассматривается как нечто определенное; 2) оно частично признается обществом; 3) как и вчерашний брак, оно защищает от одиночества и скуки, однако сексуальная гармония, факультативная в браке, в данном случае обязательна, в противном случае, выражаясь вульгарно, можно уйти «на сторону»; 4) старинные «роли» жены и мужа отброшены во имя принципа равенства: либо оба должны хранить верность друг другу, либо «физические измены» допустимы для обоих, при условии что дело не доходит до любви и что эти измены не хранятся в тайне; речь, таким образом, идет о размывании границ тайны. Говорить следует абсолютно обо всем, не только об изменах, но и об эротических фантазиях, пусть они и не заходят дальше мастурбации. «Тяжелая задача, — отмечает А. Бежен, — быть для человека, с которым идешь по жизни, одновременно любовником, супругом, другом, отцом или матерью, братом или сестрой, доверенным лицом и исповедником». Возможно ли вынести полное отсутствие тайны? Традиционный брак предполагал как само собой разумеющееся наличие тем, на которые не говорят. В прежние времена супруг отправлялся в клуб. Жена не задавала ему вопросов, а возможно, вообще не брала это в голову. Не является ли утопией прозрачность межличностных отношений? Не является ли в конечном счете тайна непременным условием того, чтобы уберечь каждого из супругов от банального, ожидаемого, но трагического открытия, что партнер — это другой человек? Короче говоря, не являются ли все эти искушения и соблазны монистической ностальгией по гермафродитизму? «Все происходит так, — пишет А. Бежен, — как если бы эти подростки, стремящиеся к „равным“ отношениям со своим партнером противоположного пола, хотели одновременно и найти другого, и найти себя в нем. Равные, они находят свое отражение в альтер эго и видят в этом отражении возможность создать андрогина — совершенную, самодостаточную, стабильную фигуру, свободную от необходимости продолжать род».

…или отказаться от брака?

Тщательное изучение результатов переписи населения 1982 года и социологических опросов, проводившихся одновременно с ней или позже, свидетельствует против тезиса о том, что ювенильное сожительство — не что иное, как отложенный брак. В 1982 году 800 000 пар живут в незарегистрированном браке, их доля примерно равна во всех социопрофессиональных группах, за исключением сельских жителей. 456 000 пар, в которых мужчине меньше тридцати пяти лет, — это свободные союзы в 1982 году, в 1975-м таких пар было 165 000. За период, прошедший между двумя переписями населения, количество пар, живущих без регистрации отношений, в которых мужчина не достиг тридцати пяти лет, увеличилось