Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный Комитет и его члены, 1917-1991 гг. - Эван Модсли

делом в 1920–1930-е гг. Байбакову было столько же лет в 1952 г., Патоличеву исполнилось всего 30 в 1939 г., а Андрееву, представлявшему особый случай, в 1920 г. исполнилось всего 24 года. Но в 1961 г. лишь 6% нового состава ЦК (20 человек из 330) достигли возраста Егорычева или были младше. Другими заметными представителями молодёжи можно назвать А.И. Аджубея и В.Е. Семичастного. В конце 1930-х гг., когда большинство представителей второго поколения элиты уже занимало ответственные посты, Егорычев ещё был подростком. Ему исполнилось 18 лет в 1938 г., он поступил в технический вуз, но образование было прервано войной. (Он был дважды ранен и награждён орденом «Красной звезды».) После демобилизации в 1946 г. он завершил курс обучения в институте (1948) и начал подниматься вверх по карьерной лестнице благодаря работе в комсомоле. Путь Егорычева напоминает продвижение Хрущёва: вначале партийная работа в важном Московском техническом вузе (Хрущёв — в Промакадемии, Егорычев — в Московском высшем техническом училище им. Баумана), затем руководство партийными организациями нескольких московских районов, включая Бауманский, а затем — должность сначала второго, а потом и первого секретаря Московского горкома. Ещё два известных первых секретаря Московского горкома партии — Молотов и Каганович.

В последующем судьба Егорычева сложилась совсем по-иному, если сравнивать его с большинством членов ЦК, избранных в 1956 и 1961 г. Он очень критично относился к старшим товарищам и написал в своих воспоминаниях следующее: «Вы знаете, в сталинские времена была уничтожена значительная часть ведущих партийных работников и были искалечены оставшиеся кадры. Я думаю, что это было самой большой раной, нанесённой культом личности нашей стране и её народу». Он отделял себя от них, утверждая: «Наше поколение прошло через 1937–1938 гг., мы были свидетелями событий, столь трагических для нашей страны, но наши руки были чисты. Наше поколение было первым после революции, получившим настоящее образование. Но оно было разорвано на куски войной»[355]. Но Егорычев представляет собой исключение. Ни он сам, ни другие представители третьего поколения элиты, то есть родившиеся после 1920 г. (года рождения Егорычева), не успели выдвинуться на ведущие роли во времена правления Хрущёва. Тогда они ещё были слишком молоды. Но и позднее, в 1960–1970-е гг., Брежнев и люди его поколения, предпочитали держать «молодёжь» на почтительном расстоянии от власти. Сам Егорычев был обречён на «падение с Олимпа» в 1967 г.[356]

4.3. Николай Егорычев выступает на XXIII съезде КПСС в 1966 г. (РГАФКД, г. Красногорск)

Серебряный век Центрального Комитета

Одним из важных аспектов партийной жизни после смерти Сталина стала личная безопасность членов Центрального Комитета, обеспечение которой явилось главной целью кампании десталинизации, проведённой Хрущёвым и его соратниками. Это особо подчёркивалось в известном секретном докладе, произнесённом Хрущёвым в феврале 1956 г. на XX съезде партии. Многое в публичной хрущёвской политике десталинизации основывалось на использовании имевшихся противоречий между разными поколениями элиты с тем, чтобы привлечь на свою сторону молодых, но влиятельных членов ЦК. Доклад был адресован партийной аудитории самого высокого уровня — делегатам XX съезда партии, в числе которых находились будущие члены ЦК. С самого начала своего доклада Хрущёв осудил тиранию и произвол Сталина по отношению к партии и её Центральному Комитету. Приведённые им цифры, согласно которым 98 из 139 полномочных членов и кандидатов в члены ЦК были расстреляны, нашли отклик у элитной аудитории, выразившийся, как отмечено в стенограмме, «в шуме и возгласах возмущения в зале»[357].

Чудовищные эпизоды, описанные в секретном докладе, были в большинстве случаев связаны не с простыми советскими гражданами или рядовыми членами партии, а с членами ЦК. Сам секретный доклад можно рассматривать как защиту интересов элиты. Авторитетный источник, в котором описано происхождение доклада, утверждает, что наибольшее влияние на его содержание оказало осуждение «ведущими кругами партии» сталинских репрессий против её лидеров: «Кадры государственных чиновников, члены ЦК, многочисленные местные партийные работники устали от непрерывного ожидания ареста, тюрьмы, смерти, преследований членов семьи. Они нуждались в твёрдой гарантии личной безопасности»[358]. Как представляется, большинство членов Президиума ЦК, а не только Хрущёв, признали необходимость осуждения Сталина и согласились с тем, что Хрущёв должен произнести секретный доклад по этому вопросу на предстоящем съезде партии. Действительно, этот вопрос был поднят и одобрен на секретном заседании Пленума ЦК, состоявшемся 13 февраля 1956 г.[359] Безусловно, критика сталинского периода, прозвучавшая на заседании Президиума ЦК в конце 1955 г., касалась исключительно судьбы членов Центрального Комитета, особенно тех, кто был избран в него на XVII съезде партии 1934 г. Это стало исходным пунктом работы комиссии Поспелова, созданной для «изучения материалов, касающихся массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных XVII съездом партии, и против других советских граждан в период 1935–1940-х гг.». Комиссия предоставила информацию для доклада Хрущёва[360].

Другой сильной стороной ЦК партии того периода является рост его политического влияния. Формально полномочия Центрального Комитета в соответствии с редакциями Устава партии 1952–1956 гг. были всеобъемлющими, оставаясь практически неизменными по сравнению с его более ранними редакциями (1934 г. и ранее). В уставе, в частности, записано, что Центральный Комитет «направляет всю работу партии, представляет партию в её взаимоотношениях с другими партиями, организациями и учреждениями, создаёт различные партийные органы и руководит их деятельностью…». Формулировки этого раздела устава немного изменились в редакции, принятой при Хрущёве в 1961 г., но полномочия ЦК остались прежними. Появилось лишь одно важное дополнение: «ЦК КПСС регулярно информирует партийные организации о своей работе». Именно в эпоху Хрущёва стенографические отчёты о Пленумах ЦК, ранее рассылавшиеся только отдельным людям и организациям, стали открыто публиковаться. Впервые такая публикация появилась после декабрьского (1958 г.) Пленума ЦК. Эта практика прервалась в первый же год прихода Брежнева на пост Первого секретаря ЦК[361]. На некоторое время утвердилась также практика заблаговременной публикации дат проведения и повесток дня очередных пленумов ЦК.

Редакциями Устава партии 1952–1956 и 1961 г. предусматривалось проведение пленумов ЦК не реже, чем один раз в шесть месяцев (между тем, Устав 1939 г. требовал, чтобы пленумы проводились по крайней мере каждые четыре месяца). Важным новшеством, появившимся после 1953 г., стало соответствие предписанных уставом и проводимых пленумов. В своём секретном докладе XX съезду партии Хрущёв подчёркивал отход Сталина от ленинской практики. В течение последних 15 лет сталинского руководства пленумы ЦК почти не проводились и «…в этой практике нашло