Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

которым подверглись породы свиней. Но наше незнание так глубоко, что мы не можем пускаться в оценку относительного значения известных и неизвестных нам причин изменчивости. Я привел эти замечания для того только, чтобы показать, что мы не в состоянии объяснить происхождение характерных различий наших домашних пород, относительно которых тем не менее все согласны, что они произошли путем обыкновенного зарождения от одной или нескольких первоначальных форм. А потому мы и не имеем повода придавать особое значение незнанию ближайших причин подобных же слабых различий между истинными видами.

Насколько верен утилитарный принцип. Как приобретается красота

Предшествующие замечания вынуждают меня сказать несколько слов по поводу выраженного недавно несколькими натуралистами протеста против утилитарного учения, предполагающего, что каждая подробность в строении выработалась исключительно на пользу обладающего им существа. Они полагают, что многочисленные особенности организации созданы исключительно ради их красоты, для услаждения человека или самого Творца (это последнее предположение выходит за пределы научного обсуждения) или же просто ради разнообразия; это последнее предположение мы уже имели случай обсудить. Такое представление, если бы оно было верно, оказалось бы, безусловно, роковым для моего учения. Я вполне допускаю, что многие особенности организации не имеют никакого значения для их обладателей, а может быть, не имели значения и для их предков; но это нимало не доказывает, что они были созданы исключительно ради красоты или разнообразия. Не подлежит сомнению, что определенное действие измененных условий и только что перечисленные разнообразные причины изменчивости все оказали свое влияние, может быть очень глубокое, без всякого отношения к осуществляемой таким образом пользе. Но еще важнее то соображение, что все главнейшие черты организации любого живого существа обязаны своим происхождением наследственности; отсюда вытекает, что хотя каждое живое существо, несомненно, прекрасно приспособлено к занимаемому им месту в природе, тем не менее весьма многочисленные стороны организации не имеют точного и непосредственного отношения к современным жизненным условиям. Таким образом, мы едва ли можем полагать, чтобы снабженные перепонками ноги горного гуся или птицы-фрегата были специально полезны этим птицам; мы не можем также полагать, чтобы присутствие сходных костей в руках обезьяны, передних ногах лошади, крыле летучей мыши и ластах тюленя было специально полезно этим животным. Мы можем с уверенностью приписать это обстоятельство наследственности. Снабженные перепонками ноги предка горного гуся или птицы-фрегата были ему, несомненно, так же полезны, как и наиболее водяной из живущих птиц. Точно так же мы можем быть уверены, что предок тюленя обладал не ластом, а ногой с пятью пальцами, приспособленными для хождения или хватания; мы можем предположить и далее, что различные кости в конечностях обезьяны, лошади и летучей мыши первоначально развились на основании принципа полезности, по всей вероятности, путем сокращения числа многочисленных костей в плавнике какого-нибудь древнего рыбообразного предка всего класса. Едва ли возможно решить, какую часть явления до́лжно отнести на долю таких причин изменчивости, каковы влияние внешних условий, так называемые самопроизвольные изменения, и сложные законы роста. Но, сделав эти важные исключения, мы можем сказать, что организация каждого живого существа прямо или косвенно полезна или была полезна для ее обладателя.

Что касается убеждения, что органические существа созданы прекрасными для того, чтобы доставлять наслаждение человеку, – убеждения, по мнению некоторых, подсекающего в корне мою теорию, то я прежде всего должен заметить, что чувство красоты, очевидно, зависит от природы ума, независимо от какого-нибудь реального качества, присущего предмету наслаждения, а также, что идею красоты нельзя считать прирожденной и неизменной. Доказательством тому служит тот факт, что люди различных рас восхищаются совершенно различными типами женской красоты. Если прекрасные предметы были созданы исключительно для удовлетворения человека, то следовало бы доказать, что до появления человека на Земле было менее красоты, чем после его появления на сцене. Разве прелестные раковины Conus и Voluta эоценовой эпохи или изящно изваянные аммониты вторичного периода были созданы затем, чтобы человек, по истечении веков, стал любоваться ими в естественно-исторических кабинетах? Мало найдется предметов более прекрасных, чем мельчайшие кремневые панцири диатомей, – предположим ли мы, что и они были созданы для того, чтобы их можно было рассматривать и любоваться ими при самых сильных увеличениях микроскопа? Красота в этих и во многих других случаях, по-видимому, исключительно происходит от симметрического роста. Цветы считаются самыми прекрасными произведениями природы, но они резко отличаются от зеленой листвы и тем самым прекрасны только ради того, чтобы обращать на себя внимание насекомых. Я пришел к этому заключению на основании неизменного правила, что, когда цветок оплодотворяется при посредстве ветра, он никогда не обладает ярко окрашенным венчиком. Некоторые растения постоянно приносят двоякого рода цветы: одни – открытые и окрашенные, привлекающие насекомых, другие – закрытые, неокрашенные, лишенные нектара и никогда не посещаемые насекомыми. Отсюда мы вправе заключить, что если бы на поверхности Земли не существовало насекомых, то наши растения не были бы усыпаны прекрасными цветами, а производили бы такие жалкие цветы, какие мы видим на сосне, дубе, лещине, ясене или на наших злаках, шпинате и крапиве, которые все оплодотворяются при содействии ветра. Тот же способ рассуждения применим и к плодам; что зрелая земляника или вишня одинаково приятны и для глаза и на вкус, что ярко окрашенный плод бересклета или красные ягоды падуба сами по себе красивы – с этим согласится всякий, но эта красота служит только для привлечения птиц и зверей, для того, чтобы они пожирали плод и разносили удобренные семена. Я прихожу к этому заключению на основании того правила, не представляющего ни одного исключения, что таким образом разносятся семена, заключенные в плоде (т. е. снабженные мясистой или сочной оболочкой), в таком только случае, когда они бросаются в глаза своей яркой окраской или же бывают белыми или черными.

С другой стороны, я охотно допускаю, что значительное число самцов, как, например, все наши самые красивые птицы, некоторые рыбы, пресмыкающиеся и млекопитающие и множество великолепно окрашенных бабочек, прекрасны только ради красоты; но это было достигнуто путем полового отбора, т. е. в силу предпочтения, оказываемого самками красивым самцам, но не ради услаждения человека. То же верно и в применении к музыке птиц. Мы вправе заключить из этого, что приблизительно одинаковый вкус к прекрасным краскам и музыкальным звукам проходит через значительную часть царства животных. Когда самки так же прекрасно окрашены, как и самцы, что не особенно редко встречается у птиц и бабочек, причина, по-видимому, лежит в том, что окраска, приобретенная путем полового отбора, была передана обоим полам, вместо того чтобы ограничиваться самцами. Каким образом