Ленинград: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Анна Юлиановна Броновицкая

примерно так, как это происходит в готическом соборе. Эту немного странную ассоциацию подкрепляет готическая «роза» в центре торцевого фасада, круглое окно с витражом, изображающим футбольный мяч. И, как в соборе, вдоль стен идут галереи, только тут они охватывают весь периметр.

➧Первоначально предполагалось, что манеж будет использоваться только для тренировок в холодное время года. Летом тренировки должны были перемещаться на открытые поля, а зал использоваться для выставок и фестивалей[340]. Но за время проектирования концепция поменялась: манеж превратился в Дворец спортивных игр, предназначенный не только для тренировок, но и для соревнований. Тогда в проекте и появились балконы-галереи для размещения зрителей. К задней части зала, выходящей в Пискарёвский лесопарк, примыкает П-образный объем с дополнительными помещениями, предназначенными не только для спортсменов (раздевалки, душевые, массажные, медпункт), но и для зрителей (гардеробы, буфет), а также методический кабинет и кинозал на 200 мест. Фойе как такового нет, его заменяет место для отдыха под перголой, устроенной между обращенными к лесопарку крыльями.

➧Продольные фасады «Зенита» очень похожи на выпрямленный фасад «Юбилейного»: стены между пилонами застеклены, а по верху тянется полоса солнцезащиты. Торцевой фасад, выходящий на улицу Бутлерова, значительно сложнее. Как и в «Юбилейном», над входом тянется горизонтальный выступ с названием дворца, только здесь это не просто козырек, но и наружная галерея, с которой зрители сразу попадают на балкон. Ведущие на галерею лестницы выступают консолями по сторонам фасада, как растопыренные локти. Пожалуй, самое необычное в этом фасаде, помимо гигантского круглого окна в центре, — пластическая проработка глухой стены, редкое явление в отечественном модернизме. Она покрыта рельефными полосами разной ширины, причем выступающие полосы отделаны штукатурной «шубой», а промежутки между ними гладкие. Застекленные углы зрительно уменьшают ширину фасада, а слегка намеченный фронтон и вертикальный выступ, перерезающий круглое окно, «стягивают» его к центру.

Общий вид. 1978

➧Эстетически изощренная архитектура не потребовала дорогих отделочных материалов: стальные конструкции просто окрашены масляной краской, железобетонные оштукатурены, полы выложены керамической плиткой. В свое время «Зенит» хвалили за рекордно низкую стоимость строительства, и этим он сильно отличается от следующего здания, вместившего полноразмерное футбольное поле: футбольно-легкоатлетического манежа ЦСКА в Москве (Ю. Кривущенко и др., 1976–1979). Московский манеж, построенный к Олимпиаде, получил маньеристически избыточную пластику, в сравнении с которой особенно очевидны изящество и сдержанность ленинградского сооружения.

Интерьер зала. 1977

➧Как настоящий художник, Григорий Морозов позаботился об окружении своего творения. Перед дворцом разбит большой газон, расчерченный бетонными бортиками на клетки, одна из которых занята декоративным бассейном — водным зеркалом, в котором можно увидеть отражение фасада. Вокруг здания были расставлены бетонные вазоны в виде больших плоских чаш. Чего архитектор не мог предусмотреть, так это что все заасфальтированные места будут заставлены автомобилями. Но это поправимо, Санкт-Петербург еще дождется упорядочивания парковки. Гораздо важнее, что Дворец спортивных игр до сих пор используется по прямому назначению и содержится в полном порядке.

33. ПЛОЩАДЬ У ВОЛОДАРСКОГО МОСТА 1960–1977

АРХИТЕКТОРЫ Д. ГОЛЬДГОР, К. ЕМЕЛЬЯНОВ, Г. ВАСИЛЬЕВ, А. НЕРОБОВА

ИНЖЕНЕР Е. ГОЛУБЕВ

ЛОМОНОСОВСКАЯ

Парадность в комплекте с человечностью, огромность вкупе с плохо проработанной связностью, ясная прорисовка объемов — и дрянное качество строительства, классические пропилеи — и фрагменты современного общественного пространства

«Что, в первую очередь, придает неповторимость всемирно известным центральным ансамблям Ленинграда? — пишет в 1969 году зампред ГлавАПУ города Владимир Попов. — Строгие и гармоничные, торжественные или более будничные, но всегда удивительно соразмерные человеку площади»[341]. Искренне считая это актуальной традицией, послевоенный Питер честно тщится создать в этом жанре что-то достойное предков — и ничего не выходит. Долго и мучительно ваялась, но все-таки развалилась площадь Мужества; так и остались транспортными развязками площади Конституции и Красногвардейская; площадь Ленина — сквером; а Комсомольская площадь — развязкой со сквером. Скульпторы жадно бьют копытом и уверяют, что все дело в отсутствии памятников, но архитекторы видят, что памятники только усугубят проблему (поэтому, кроме одного Ленина, по вышеупомянутым адресам так никто и не воздвигнется). Проблема же, конечно, в перемене статуса площади, обусловленной идеологически и экономически (и происходящей во всем в мире): из церемониального места она становится транспортным узлом (а если повезет, то немножко парком). Но, завороженные собственной традицией, ленинградцы отказываются это замечать и упрямо пытаются навязать новым площадям классические каноны.

➧Нагляднее всего это происходит на площади Мужества, куда сходилось пять улиц еще до революции, но никто не пытался решить, какая же из них главнее, и они мирно сосуществовали, обеспечивая плавный переход города в загород. В советское время все улицы, кроме 2-го Муринского проспекта, переименовали, всю застройку, кроме особняка Котлова, снесли, на месте Беклешова сада построили завод «Красный Октябрь» и начали думать, как же из этой гигантской пустоты вылепить площадь. При этом старые трассы получили теперь не только новые имена, но и важные в идейном смысле направления: улицы Карбышева и Политехническая соединяли площадь с центром города, та же Политехническая и проспект Тореза вели к новым жилым районам, а проспект Непокорённых — к самому священному месту послевоенного Ленинграда. «Вялая композиция, лишенная необходимой динамики и пластичности, вряд ли может получить одобрение, если вспомнить, что речь идет о подъезде к мемориальному комплексу Пискарёвского кладбища»[342].

Площадь Мужества. Конец 1970-х

➧На таком пафосе трудно создать что-то человеческое; весьма симпатичная застройка по проспекту Тореза, первой выросшая здесь, «оставляет впечатление, будто на площадь раскрыты внутриквартальные пространства»[343]. Их таки прикроют, потом по разным углам площади построят очень разные дома (самые интересные — Петра Юшканцева и Евгения Рапопорта на северо-восточном углу площади), военный монумент поставят только в 2017 году (да и то не в центре, а сбоку), а соответствующую имени парадность попробуют добрать за счет башен-пропилеев по сторонам 2-го Муринского проспекта (Л. Шретер, Л. Шимаковский, С. Тартаковский, 1972–1983). Сами по себе вполне интересные, с выразительными ребрами, опорами-ножками и хорошими планировками (18 этажей из кирпича без каркаса — такое возможно было только в Советском Союзе!), они все равно плохо справились с вымученной градостроительной задачей, а планируемая высотная доминанта на южной стороне так и не появилась.

Б. Журавлёв, В. Васильковский. Проект площади у Средней Рогатки (площади Победы). 1952

➧Те же проблемы были и у площади Победы{31}, где сходилось слишком