Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий

Вопрос о том, почему Талейран обманул, т.е. фактически предал тогда Наполеона, детально рассмотрен в классическом труде Е.В. Тарле[757]. Дело в том, что французские историки Г. Лакур-Гайе (кстати, автор трёхтомной биографии Талейрана), Р. Гюйо, Булэ де ла Мерт объясняли отказ министра исполнить обещание, данное Наполеону, либо нежеланием удаляться из Парижа, когда предстояли выборы на вакантное место члена Директории, либо боязнью подвергнуться в восточном Константинополе непредвиденными опасностям. Но профессор Колумбийского университета США К.Л. Локк в противовес французам выдвинул свою, оправдательную для Талейрана версию: дескать, Талейран успешно вёл деловые переговоры с американцами, и потому отпала необходимость его назначения в Константинополь, хотя Директория искренне этого желала, а Талейран тоже вполне добросовестно хотел сдержать обещание, которое он дал Наполеону.

Тарле считал более убедительной французскую версию. Он подчеркнул, что для Талейрана такие «приёмы и ухватки», как пообещать и не сделать, были привычны, и заключил: «Конечно, нарушив слово, Талейран учинил очень большое коварство по отношению к своему другу (? — Н.Т.) Бонапарту. Генерал так правильно это и понял. Это было первое по отношению к нему предательство со стороны Талейрана. Оно оказалось первым, но далеко не последним»[758]. С таким заключением вполне (если не считать спорной квалификации Талейрана как друга Наполеона) можно согласиться.

Тем временем Наполеон, удовлетворённый договорённостью с Талейраном, форсировал подготовку экспедиции в Египет, по-прежнему вникая в малейшие детали: лично проверял каждый фунт любого груза для каждого корабля! «Если прочитать приказы Наполеона, рассылаемые им по всем направлениям, — удивлялся Андре Кастело, — то можно рехнуться, столько там всего перечислено, вплоть до количества пар чулок, выдаваемых каждому участнику похода»[759]. В служебной записке к Директории 5 марта 1798 г. Наполеон объявил итоговую сумму расходов на экспедицию: от 8 до 9 млн ливров[760]. 26 марта он письменно уведомил министра внутренних дел: «Я прошу Вас отдать приказ гражданам, список которых прилагается, чтобы они были готовы к отъезду в любой момент по получении моего распоряжения»[761].

Вот этот момент тогда ещё держался в строжайшей тайне. Более того, вся подготовка египетского похода тщательно маскировалась. «Никогда ещё, — читаем у А. Жомини, — такие огромные приготовления не были произведены так скрытно»[762]. Слухи о том, что Директория готовит какую-то морскую экспедицию, ползли по всей Европе. Всегда алчные до сенсаций журналисты подхватывали их и приукрашивали баснословными, зачастую взаимоисключающими подробностями. В Англии хорошо знали, что южнофранцузские порты заняты военными приготовлениями, что туда беспрерывно прибывают войска и что возглавляет готовящуюся экспедицию генерал Бонапарт, а это само по себе уже очень многое значит. Но куда предполагается снарядить экспедицию? К Сицилии? К Мальте? Сам Наполеон содействовал распространению слухов, что он намерен пройти Гибралтарский пролив, обогнуть Испанию и осуществить высадку десанта в Ирландии. За его войсками в Тулоне сохранялось название «Английская армия». Чтобы отвлечь внимание англичан от египетского проекта, была предпринята даже «тактическая диверсия» против Ирландии, когда группа французских кораблей совершила рекогносцировочный рейс к ирландским берегам[763]. Всё это беспокоило, если не сказать пугало, правителей Англии до такой степени, что боевой адмирал лорд Г. Коллингвуд 28 января 1798 г. сделал паническое заявление: «Вопрос не только в том, кто останется победителем. Но сохраним ли мы ещё самостоятельность; суждено ли вообще Великобритании числиться впредь в списке европейских держав»[764].

Поразительно, но в самой Франции даже военный министр Б. Шерер «до последних дней не был в курсе дел» экспедиции[765]. А вот английская разведка всё-таки сумела раскрыть тайну египетского проекта. Один её агент во Франкфурте, а другой — в Ливорно собрали из разных источников и доложили британскому правительству данные о том, что целями экспедиции Бонапарта являются Мальта и Александрия[766]. Встревоженное Адмиралтейство Англии 3 мая распорядилось снарядить отряд из трёх линейных (больших, тяжёлых, хорошо вооружённых) кораблей и нескольких лёгких скоростных фрегатов под командованием контр-адмирала Г. Нельсона для наблюдения за всем, что происходило тогда в Тулоне.

До середины мая в порту и на рейде Тулона сосредоточились, по разным данным, 13 военных и от 320 до 400 транспортных судов, готовых к отплытию[767]. Они приняли на борт, по тем же данным, от 30 до 55 тыс. солдат. Цифра «30 тыс.» у Е.В. Тарле[768] явно занижена. Даже Наполеон, не склонный преувеличивать численность своих войск, называл большую цифру: 32 тыс.[769] Д. Чандлер обоснованно полагает, что «вся экспедиция включала в себя вместе с гражданскими лицами почти 38.000 человек», а что касается 55 тысяч, то «эта завышенная оценка, видимо, включает и моряков»[770] (т.е. корабельные экипажи).

Кроме участников экспедиции и моряков на корабли поднялись почти 300 женщин (маркитантки, прачки, сподручницы). Вместе с ними готовы были отплыть жёны и возлюбленные многих лиц из состава экспедиции, но Наполеон приказал им остаться на берегу до прибытия специального конвоя. «Один-два офицера не повиновались этому приказу и тайком провели своих жён на борт, — пишет об этом Д. Чандлер. — Среди офицеров был и некий драгунский лейтенант Фуре, которому со временем пришлось горько пожалеть о том, что он взял с собой молодую жену — пригожую и весёлую Беллилот, переодетую в военный мундир»[771].

Наполеон тоже собирался взять с собой в Египет свою Жозефину. Она уже была с ним в Тулоне, но в последний момент, как и перед Италией, пожаловалась на ухудшение своего здоровья и заявила, что ей необходимо поехать на воды в Пломбьер «полечиться». Наполеон, конечно же, внял её жалобам (ведь он тогда ещё не знал, что Жозефина останется в Париже, — не в Пломбьере, а именно в Париже, — ради встреч с Ипполитом Шарлем, который после увольнения из армии занялся криминальной торговлей). Супруги договорились, что Наполеон, как только завоюет Египет, пришлёт за Жозефиной фрегат, и она приедет к нему[772].

10 мая главнокомандующий провёл контрольный смотр экспедиционных войск и выступил перед ними, как всегда, с пламенной речью: «Офицеры! Солдаты! Вот уже два года я командую вами. Было время, когда вы находились на побережье Генуи, влачили жалкое существование. У вас ничего не было, и вам приходилось, чтобы выжить, всё продавать — даже свои часы. Я пообещал вам покончить с нищетой и