Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий

В ответ раздалось тысячеголосое: «Да!» «Теперь, — продолжал Наполеон, — я поведу вас в страну, где ваши подвиги превзойдут все, что вы уже совершили и чему удивляется мир. Вы окажете там своей родине такую услугу, которую она вправе ожидать от непобедимой армии. Обещаю вам, что каждый солдат, вернувшись из этого похода, получит столько денег, сколько нужно, чтобы купить шесть арпанов[773] земли!»[774]

«Да здравствует республика!» — кричали ему в ответ его воины, радуясь началу похода в страну, которую он, кстати, так и не назвал.

Рано утром 19 мая Наполеон во главе своего штаба, с генералами и адъютантами, поднялся по 32 ступеням на капитанский мостик флагманского корабля «Орион». Оттуда он долго смотрел на Жозефину, которая с берега помахивала ему платочком, более дорогим для него, чем любое знамя. А в самый момент отплытия главнокомандующий приказал отправить в Директорию радостное для Барраса и К° сообщение: «Семь часов утра. Наша лёгкая (?! — Н.Т.) эскадра выходит в море. Мимо идут конвойные корабли, и мы тоже поднимаем якорь. Погода очень хорошая»[775].

Впереди был Египет...

2. От Тулона до Каира

Из Тулонской гавани к берегам Египта военно-учёная экспедиция генерала Бонапарта добиралась 45 суток, трижды избежав за это время смертельной опасности (вот сюжет для захватывающего романа!). «Все вероятности были против нас, а за нас — ни одной. С лёгким сердцем мы шли почти на верную гибель», — вспоминал генерал и (в то время) близкий друг Наполеона О.Ф. Мармон[776]. «Верную гибель» сулил французам английский флот, господствовавший на Средиземном море. Он и количественно, и, главное, качественно (быстроходностью, манёвренностью, вооружением) несравнимо превосходил французские корабли. Миновать встречи с ним за полтора месяца пути из Франции в Египет было почти невозможно. Наполеон максимально использовал это «почти». Но помог ему и «Его Августейшее Величество случай».

Всё началось с того, что Наполеон распустил очень правдоподобный слух о своём намерении пройти через Гибралтар в Ирландию, дезориентируя таким образом английское Адмиралтейство. Чтобы перехватить и уничтожить его экспедицию, у Гибралтара долго дежурила эскадра, которой командовал к тому времени уже однорукий и одноглазый сэр Горацио Нельсон — самый выдающийся в истории Англии (по мнению англичан, и в мировой истории) флотоводец. Имя его уже тогда гремело по всей Европе. «Он был король морей, мститель англичан, спаситель королей», — писал о нём великий французский историк Альбер Сорель[777]. Простояв напрасно у Гибралтара, Нельсон получил от Адмиралтейства новый приказ с учётом данных английской разведки — сторожить экспедицию Бонапарта у Тулонской гавани. Он отбыл к Тулону с небольшим отрядом военных судов и обещанием от Адмиралтейства любых подкреплений. Но в единоборство «кита и слона» вмешалась, сыграв за Наполеона и против Нельсона, морская стихия.

«Если бы это не была история, — изумлялся Д.С. Мережковский, — этому никто не поверил бы, как волшебной сказке. В нужный день, час, минуту…»[778] Прерываю здесь цитату из Мережковского: конечно, минуту и час Дмитрий Сергеевич назвал ради красного словца, но день оказался действительно самым нужным. Эскадра Нельсона приблизилась к Тулону 17 мая, но в тот день, 19-го, когда корабли с войсками Наполеона вышли из Тулонской гавани, на британские суда обрушился шквальный мистраль (северо-западный ветер), смерч ураганной силы. Он сорвал мачту с флагманского корабля Нельсона «Вэнгард» (Авангард) и рассеял всю его эскадру, причинив ей серьёзные повреждения. Нельсон вынужден был отбуксировать пострадавшие суда к Сен-Пьерскому рейду у побережья Сардинии и там заняться их ремонтом[779]. Тем временем 9 июня экспедиция Наполеона прибыла к острову Мальта.

Поразительно, что даже в условиях, когда участники экспедиции ежедневно в течение трёх недель готовились к смертельно опасному для них нападению английского флота, они могли отдыхать и развлекаться. Ведь никто из них не знал о том, что натворил мистраль с эскадрой Нельсона. Кстати, лишь немногие (генералы да учёные, некоторые офицеры) знали об истинных целях экспедиции. Солдатская масса могла только предполагать, куда вновь повёл её за собой «чудо-генерал» Бонапарт — в Сицилию или в Неаполь, а возможно, и дальше.

А пока на пути от Тулона до Мальты, за обедом или до и после обеда, в кают-компании главнокомандующего разгорались дискуссии по всевозможным вопросам — от математики и химии до религии и суеверий. По воспоминаниям Л.А. Бурьена, Наполеон предлагал обсудить такие темы, как возраст Земли, возможно ли её разрушение от всемирного потопа или огня, обитаемы ли другие планеты; «часто расспрашивал своих собеседников по поводу предчувствий — верны ли они или сплошь заблуждения, а также очень интересовали его толкования снов»[780]. Пожалуй, самым азартным был спор о сотворении мира, когда приходилось выбирать одну из трёх точек зрения: Бог есть и участвует в наших делах; он есть, но не участвует; или его просто нет? Наполеон ставил под сомнение и фанатичную набожность и агрессивное безбожие. Он мог высмеять раболепные ссылки верующих «на всё — воля Божья». Но вот однажды ночью, слушая на палубе «Ориона» саморекламу воинствующих атеистов, он спросил, указывая на звёздную россыпь неба: «Ну а кто, по вашему, сотворил всё это?»[781]

Учёные и литераторы спорили между собой (и с главнокомандующим!) увлечённо, но генералов куда больше, чем все научные споры, увлекала карточная игра. Иногда к игрокам присоединялся и Наполеон, причём «жульничал напропалую», и озадачивая, и развлекая тем самым своих партнёров. Впрочем, выигрыш свой он по окончании партии, не скупясь, отдавал, «и его делили поровну между всеми игроками»[782].

Итак, счастливо избежав столкновения с эскадрой Нельсона в самом начале пути, корабли Наполеона достигли берегов Мальты. В то время Мальта оставалась (с 1530 г.) владением рыцарского ордена иоаннитов, который называл себя также Мальтийским орденом[783]. После Французской революции великий магистр ордена Эммануил Роган порвал отношения с Францией и установил дружественные — как политические, так и экономические — связи с Англией, а в ноябре 1797 г. его преемник Фердинанд Гомпеш испросил для Мальты протекторат у другого врага Франции — Российской империи. Самодержец всея Руси Павел I принял в дополнение к 50 географическим компонентам своего титула 51-й: Великий магистр Державного ордена Святого Иоанна Иерусалимского[784]. Поскольку Мальта перешла в стан врагов Франции, а ведь она занимала очень важное (политически, экономически и