Русские государи в любви и супружестве - Николай Федорович Шахмагонов

«Дней Александровых “прекрасное” начало…»

Можно себе представить, каково было тому, кто был в ту ночь назван императором. Ведь он оказался заложником в руках истых, коварных и весьма опытных злодеев, для которых жизнь человеческая – сущие пустяки. Ведь это именно они, используя удивительное стечение обстоятельств – поразительное сходство Симеона Афанасьевича Великого, внебрачного сына императора Павла, с его старшим законным сыном – решили разыграть свою карту и, устранив Александра Павловича, подменили его Симеоном, сделав того соучастником злодеяния. Только этим можно объяснить то, что в первые дни правления нового императора цареубийцы повели себя независимо, нагло, пытаясь как можно скорее добиться того, ради чего они пошли на преступление. А стремились они к введению конституции, ограничению власти императора, а если точнее, то разделению власти между ним и ими, а если еще точнее, то к полному захвату власти в свои руки. Подмену не все заметили, но не могли не заметить ее мать Александра Павловича, его любящая супруга, брат, который был немногим моложе его и делил с ним детские, отроческие и юношеские годы. Не потому ли Константин Павлович так и не пожелал стать императором и загодя отказался от наследования престола. Говорят, ради любви. Но ведь и любовь свою он выбирал, уже понимая, что волен в выборе своем, поскольку никогда не станет царствовать.

Между тем Елизавета Алексеевна не могла не вызывать самых сильных чувств. На нее заглядывался генерал-адъютант императрицы Екатерины Алексеевны Платон Зубов, но после сделанного ему внушения сразу отказался от своих замыслов. Был влюблен Адам Чарторыжский, но его тут же выслали из страны.

Так что же произошло с новым императором? Почему же, наконец, он вдруг обратил внимание на Нарышкину, а не на доставшуюся ему вместе с троном красавицу Елизавету Алексеевну?

А быть может, сама Елизавета Алексеевна не смогла сразу перестроиться и, презрев любовь свою, пасть в объятия того, кого все называли Александром Павловичем. Но она-то видела, что похож, да, безусловно, похож, но… не он.

Да и наглое поведение Нарышкиной не случайно. Вряд ли бы она вела себя так с Елизаветой Алексеевной при Александре Павловиче, даже если бы он – представим невероятное – обратил на нее внимание. Почему представим невероятное? Да потому что вплоть до 1896 года – года смерти императрицы Екатерины Великой, нет и намека на то, что в отношениях молодой четы, – у Александра Павловича и Елизаветы Алексеевны есть хотя бы тень охлаждения. Их брачный союз восхищал современников, заставлял биографов делать восторженные отзывы.

Почему же назван 1796 год? Именно в 1796 году, как считает Г.С. Гриневич, произошла подмена.

«Тайно наделю властью Симеона – дурную главную ветвь»

В расшифрованных Г.С. Гриневичем тайнописях, оставленных сибирским старцем Феодором Козьмичом, значится: «…Мое зло двойное: Император Александр – я, Симеон Великий. Я тьмы приверженец, суть злодей. Имя Первый – отсеку. Тайно наделю властью и силой Симеона – дурную главную ветвь».

Тот факт, что у наследника престола Павла Петровича есть внебрачный сын Симеон Великий, который как две капли воды похож на своего брата великого князя Александра Павловича, был известен тем силам, которым не нравилось возвышение и укрепление России.

Вполне понятно, что Елизавета Алексеевна не могла знать всей подноготной, но она могла противиться близости, да и вообще каких-то отношений с тем, кто стал самозваным великим князем, затем цесаревичем и, в конце концов, императором.

Ну а соблюдение этикета – что бы никто и ничего не заподозрил – должно было, по ее мнению, быть обоюдным. Этого не случилось. Тот, кто известен под именем императора Александра, вел себя по отношению к ней недостойно – тайные связи были у многих императоров, но они тщательно скрывались или уж, во всяком случае, не афишировались – здесь же другое, здесь все делалось так, чтобы уязвить Елизавету Алексеевну. За что? Быть может за то, что она не приняла самозванца и сторонилась его?

«Первая любовь Пушкина!»

Кто же она, кто та, к кому поэт испытал ее? Кому посвятил он свои первые нежные, восторженные и романтические строки?

Долгое время считалось, что той женщиной явилась Анна Керн. Хотя для первой любви поэту было уже многовато лет. Да и стихи, яркие стихи были написаны ранее, нежели знакомство с той, которая вдохновила на изумительные строки: «Я помню чудное мгновенье…»

Чудные мгновения он испытывал и ранее.

Еще лицеистом он создал целый цикл стихотворений, поэтических посвящений той, что стала владычицей его чувств, его мыслей, его грез.

Биографы долгое время полагали, что это старшая сестра сокурсника поэта Александра Бакунина фрейлина Екатерина Бакунина.

Александр Бакунин был сверстником Пушкина – он тоже родился в 1799 году и поступил в Царскосельский лицей в 1811 году. После окончания лицея он избрал военную стезю и даже некоторое время был адъютантом знаменитого героя Отечественной войны 1812 года Николая Николаевича Раевского. Затем перешел на гражданскую службу и в 1842 году стал Тверским гражданским губернатором.

Бакунин был приятелем Пушкина, а сестра его летом жила в Царском Селе. Так отчего же и не быть любви? Недаром же в пушкинском лицейском цикле все кричит об этом:

В те дни… в те дни, когда впервые

Заметил я черты живые

Прелестной девы, и любовь

Младую взволновала кровь,

И я, тоскуя безнадежно,

Томясь обманом пылких снов,

Везде искал ее следов,

О ней задумывался нежно,

Весь день минутной встречи ждал

И счастья тайных мук узнал…

В подтверждение того, что стихи посвящены Бакуниной, приводился дневник Пушкина, в котором поэт записал:

«29 ноября. Я счастлив был… Нет, я вчера не был счастлив; поутру я мучился ожиданием, с неописанным волнением стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу – ее не видно было – наконец я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с ней на лестнице. Сладкая минута! Как она была мила! Как черное платье пристало милой Бакуниной, но я не видел ее 18 часов – ах, но я был счастлив 5 минут».

Но вот в «Тайнах и преступлениях» № 6 за 2014 год – Приложении к журналу «Чудеса и приключения» появилась публикация Элеоноры Лебедевой «Царицу нашу втайне пел…». Там говорится, что одна из исследовательниц творчества Пушкина «обратила внимание на дневниковую запись Пушкина, где он твердою рукой вычеркивает имя Бакуниной». И приводится запись: «Встреча на лестнице произошла 28 ноября 1815 г., в тот самый день, когда Елизавета приезжала в Лицей и была в трауре по своему зятю –