Сталинградская эпопея. Свидетельства генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. 1939—1943 - Коллектив авторов

без горючего. Мало того, из своих запасов она выделила часть 22-й немецкой танковой дивизии. Из-за этого было потеряно много машин, среди них 35 танков. Была утрачена связь с группой Гейма. Русские ложной радиограммой отправили румынскую танковую дивизию в западню.

Противотанковые пушки группы Ласкара не могли пробить броню тяжелых вражеских танков даже с расстояния 5 метров.

Главное командование сухопутных сил не прислушалось к просьбам румын, и это стало причиной уничтожения обеих румынских армий». Я до конца, не перебивая, выслушал раздраженную речь генерала Штефли, а затем спокойно ответил:

«Я принимаю к сведению ваше заявление и передам ваш упрек главному командованию сухопутных сил».

Если румынские просьбы и претензии не могут быть удовлетворены германским командованием, то для этого, вероятно, имеются веские основания, которые будут доведены до сведения Генерального штаба.

Если генерал Ласкар погиб, то погиб он, как и подобает образцовому и доблестному генералу, среди своих солдат, и мы, немецкие солдаты, навсегда сохраним память о нем, первом среди союзников кавалере Рыцарского креста с дубовыми листьями, как о нашем верном товарище по оружию.

Румынская танковая дивизия и части группы Ласкара сражались героически. Сражались ли другие румынские дивизии с такой же доблестью, покажет история войны.

Я подчеркну в вашем заявлении два пункта:

1. Румынское предложение отступить перед русским натиском слабейшими силами, а затем нанести противнику контрудар не согласуется с немецкой тактикой и стратегией. Руководство обороной на Восточном фронте для всех участвующих в ней соединений может быть только единым и основываться на направленной маршалу Антонеску и румынскому Генеральному штабу недвусмысленной и ясной директиве фюрера. На это генерал Штефля ответил, что это теоретический взгляд, в частности взгляд маршала Антонеску.

2. Уже 21 ноября вы приказали генералу Ласкару готовиться к прорыву и отступлению на юг. Это указание может побудить войска скорее к отступлению на юг, чем к безусловной стойкости. Этот приказ можно рассматривать как вмешательство в дела командования группы армий «Б», когда штаб «Дон» (во главе с Манштейном, принявшим дела через несколько дней. – Ред.) еще не имел таких руководящих полномочий.

Генерал Штефля особенно болезненно воспринял этот второй пункт. Он заявил, что указание было отправлено лично генералу Ласкару шифрованной радиограммой. Я ответил, что эти трудности послужили полезным испытанием для многих румынских солдат. Генерал Штефля подчеркнул, что никогда сознательно не вмешивался в вопросы командования, хотя иногда такое невмешательство давалось ему с большим трудом. За разрешением на прорыв он обратился к маршалу Антонеску только после того, как все его просьбы и предложения были отклонены. По предложению маршала разрешение на прорыв было дано, но слишком поздно.

Я высказал свое сожаление по поводу того, что мы начали спорить о том, кто прав и кто виноват в происшедших событиях, вместо того чтобы заниматься поиском решений. Генерал Штефля ответил, что для него это не спор о правых и виноватых, он просто хотел выразить свою боль в связи с бесплодностью всех его усилий. Я повторил, что все немецкие командиры прилагали и прилагают все усилия, чтобы помочь румынским войскам, где это вообще возможно. Впрочем, я всегда был за скорейшую передачу командования маршалу Антонеску, чтобы германская военная миссия смогла занять свое законное место полезного стороннего наблюдателя. Генерал Штефля промолчал.

Я закрыл совещание, еще раз – учитывая сложившуюся ситуацию – настоятельно попросив, чтобы румынское командование всеми силами сдерживало отступление своих войск, на что в ответ получил соответствующие заверения генерала Штефли.

(Подпись)

Гауффе

Копии:

генерал-лейтенанту фон Роткирху[504] 1

генералу Гауффе 2

начальнику штаба и для занесения в служебный журнал 3

4 копии были уничтожены 26 ноября 1942 года

Глава 6

Сражение в Сталинградском котле (часть вторая) – прорыв или жертва?

С 12 декабря 1942 до 2 февраля 1943 года[505]

Введение

«Как солдат, я стою там, где по приказу стою сейчас». Это одно из самых знаменательных предложений в прощальном письме к жене генерал-полковника Паулюса, ставшего незадолго до конца генерал-фельдмаршалом[506]. Есть и другие письма, написанные в Рождество, из которых понятны его переживания, когда он писал, что ему «приходится постоянно затыкать уши».

Из дальнейшего будет ясно, как он чувствовал себя связанным солдатским долгом, находясь в безвыходном положении.

Вторая и последняя фаза великой битвы в заснеженной степи между изгибом Волги и большой излучиной Дона и в развалинах огромного промышленного города на правом берегу Волги поставила – в отличие от первой фазы ноября 1942 года – вопрос о том, что является высшим законом в этот последний час, повиновение приказу или подчинение совести. Речь шла не о политической проблеме, наподобие той, какую пришлось в 1812 году решать генералу фон Йорку в Тауроггене, речь шла о солдатском вопросе, то есть о чисто военной проблеме[507]. Согласно оценке обстановки, которую фельдмаршал фон Манштейн отправил 9 декабря 1942 года начальнику Генерального штаба сухопутных войск генералу Цейцлеру[508], крепость Сталинград была окружена 21, 24, 57, 62, 64, 65 и 66-й советскими армиями. Согласно немецким оценкам, в них насчитывалось 44 стрелковых дивизии, 17 стрелковых бригад, 29 танковых бригад, 12 механизированных бригад (советские войска, окружившие армию Паулюса, уступали ей по численности (об этом подробнее далее, при описании зачистки котла после 10 января). Первоначально в советской Ставке решили, что в окружение попало 80–90 тысяч солдат и офицеров противника (а не свыше 300 тысяч, как оказалось в действительности). Это потребовало чрезвычайных мер и усилий по удержанию в капкане столь крупного зверя. – Ред.). С юго-запада внешний фронт кольца окружения обеспечивала расположенная перед немецко-румынским фронтом на Чире 5-я советская танковая армия, в составе которой были 17 стрелковых дивизий, 5 кавалерийских дивизий, 2 механизированные кавалерийские дивизии, 8 танковых бригад, 3 механизированные бригады. К югу, восточнее Дона, внешний фронт кольца окружения обеспечивала 51-я советская армия, имевшая в своем составе 4 стрелковые и 4 кавалерийские дивизии, 2 танковые бригады, 1 механизированную и 1 стрелковую бригаду. Было неясно, стягиваются ли к котлу другие моторизованные соединения.

Снабжение армии по воздуху с обоих больших аэродромов в Тацинской и в Морозовске, в 240 и 200 километрах от Сталинграда соответственно, оказалось, как и предполагали, недостаточным, несмотря на все усилия военнотранспортной авиации и ответственного за снабжение генерал-майора Карганико[509], в распоряжении которого с начала операции было около 320 самолетов. При суточной потребности 6-й армии в грузах, равной сначала 700 тоннам, а затем 500 тоннам, очень редко удавалось