Сталинградская эпопея. Свидетельства генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. 1939—1943 - Коллектив авторов

Развитие событий может вынудить к прорыву армии из котла через реку Мышкову – в продолжение операции «Зимняя буря»: «Операция «Удар грома» при благоприятных условиях должна последовать непосредственно за операцией «Зимняя буря»… Приказ вступает в силу при передаче названия «Удар грома»[519].

Можно ли назвать великим час начала прорыва – который между тем требовал перегруппировки войск в котле? Можно ли, если даже отвлечься от того, что без дополнительной доставки материалов, и прежде всего, горючего, придется оставить противнику тяжелые оружие и технику, громоздкие материалы и лазареты с ранеными? Был ли этот час, который, по мнению одного из самых проницательных фельдмаршалов, предоставлял возможность обезопасить себя от кары со стороны фюрера, так как командование 6-й армии могло обосновать свои самовольные действия – недвусмысленно запрещенные – тем, что великое событие само проистекло из события мелкого и незначительного?

Манштейн, который писал свою книгу в 1955 году и, вероятно, имел в своем распоряжении большую часть своих тогдашних приказов, приводит лишь приказ о проведении операции «Зимняя буря», отданный им в 18:00 19 декабря 1942 года. Между тем теперь известно, что ОКХ, где Цейцлер тщетно спорил с Гитлером[520], не был готов ответить на запрос Манштейна, сделанный в 14:35. В 18:15 начальник штаба группы армий «Дон» сообщил командованию 6-й армии, что оно должно выполнять прежний приказ. Паулюс спросил, может ли он уже сейчас учитывать участие корпусов в подготовке операции «Удар грома». Манштейн ответил: «Будем ждать вечерней связи»[521].

Вечерний разговор 19 декабря 1942 года, продолжавшийся с 20:40 до 21:10, между начальниками штабов группы армий и 6-й армии, не принес ничего утешительного. Шмидт объяснил: «Удар через Донскую Царицу невозможен, если в силе остается приказ удерживать крепость. Обсуждать можно только кратковременный рывок танков. Если же командование хочет удержать Сталинград, то армия сможет начать действовать только после приближения LVII танкового корпуса к Бузиновке»[522].

Все ближайшие дни обстановка оставалась прежней. Паулюс не хотел – несмотря на то что в принципе был за операцию «Удар грома» – действовать без ясного приказа из группы армий и, возможно, вопреки приказу высшего командования. Командование группы армий не хотело на свой страх и риск, без разрешения ОКХ, произносить ключевые слова «Удар грома». Между тем на Дону замаячила новая катастрофа. 8-я итальянская армия была опрокинута крупными советскими силами, советские танки прорвались далеко к югу и приблизились к Ростову-на-Дону на расстояние 170 километров. Манштейн забрал у Гота часть танков, из-за чего поколебался весь замысел деблокирования[523]. Наступило Рождество 1942 года.

Тот, кто всерьез интересуется военной историей, непременно снова и снова будет задавать вопрос: «Разве не должен был Паулюс в эти дни действовать, делать что-то для все еще сильной армии, армии, надеявшейся на прорыв, готовой драться как львы, не спрашивая больше ни Манштейна, ни Гитлера?» Мало того, Манштейн, прусский служака старой школы, скорее всего, постарался бы оправдать и защитить Паулюса. Возможно, так поступил бы шведский король Карл XII, возможно, фельдмаршал Рейхенау, возможно, фельдмаршал Модель. Эти двое лишь уведомляли фюрера о своих действиях: они руководили войсками, руководствуясь своими идеями, и отдавали те или иные приказы. Так поступил Рейхенау, когда в декабре 1941 года он, вопреки приказу Гитлера, отвел войска группы армий «Юг» к реке Миус. (Он лишь завершил отход, осуществленный фон Рундштедтом. – Ред.) Паулюс, однако, склонный холодно взвешивать каждое свое решение дважды, а то и трижды, этот «солдатский мыслитель», был вылеплен из совершенно другого теста.

Кроме того, никто не может поручиться за то, что мог удаться самостоятельный прорыв ставшей малоподвижной (в том, что касается тяжелого вооружения и танков) армии сквозь позиции грозного, усиленного мощной артиллерией противника, замкнувшего кольцо окружения. Никто не может сказать, смогла бы армия после прорыва дойти до фронта на реке Мышкове или на реке Есауловский Аксай. Никто не может судить о том, насколько быстро отреагировало бы советское командование на изменение ситуации, не направило бы оно к Азовскому морю высвободившиеся в Сталинграде большие силы для того, чтобы запереть на Кавказе группу армий «А» и полностью сокрушить германский Южный фронт. Никто не может сказать – а это тоже следует принять в расчет, – как отреагировал бы на это Гитлер, не сместил бы он во время прорыва 6-й армии Паулюса и Шмидта, заменив их фон Зейдлицем или каким-нибудь другим генералом, увеличив этим всеобщую сумятицу[524].

Ввиду первоочередной необходимости реорганизовать Южный фронт и прикрыть ставший невозможным отход группы армий «А» с Кавказа в район Ростова положение вынужденной держаться 6-й армии в течение добрых четырех недель было просто отчаянным. Главная ошибка заключалась не в тех или иных упущенных шансах прорыва, а в неправильном развертывании сил в июле 1942 года. Генерал-полковник Паулюс и его армия были поставлены в положение, когда один из лучших выучеников старого Генерального штаба был лишен возможности действовать самостоятельно. Предоставим теперь слово самому Паулюсу.

«Основные соображения по поводу операций 6-й армии под Сталинградом» (часть вторая)[525] генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса

12 декабря (1942 года) 4-я танковая армия[526] начала наступление на север из района Котельникова. В результате армии удалось приблизиться к южному фронту котла на расстояние 50 километров. Здесь наступление остановилось, а затем армия отступила. Мои настоятельные требования разрешить наступление из котла навстречу или вслед 4-й танковой армии за счет оставления фронта на Волге были главным командованием сухопутных сил отклонены[527].

В конце декабря стало ясно, что попытка деблокирования провалилась. К этому времени стало также ясно, что находящаяся в окружении 6-я армия сохранит боеспособность очень ограниченное время. Причина – ежедневные потери и нарастающее истощение войск из-за недостаточного снабжения. До этого времени раненых было еще возможно эвакуировать из котла. Боеспособность армии исчерпалась в первую очередь из-за отсутствия горючего[528]. По обеим этим причинам я настоятельно требовал от командования группы армий и ОКХ немедленного улучшения в снабжении горючим, продовольствием и боеприпасами (именно в таком порядке), потому что только в таком случае прорыв становился возможным.

Одновременно корпусам были отданы новые приказы[529] относительно подготовки к прорыву при взаимодействии пехотных дивизий с 6 моторизованными и танковыми дивизиями (то есть 3, 29 и 60-я моторизованные и 14, 16 и 24-я танковые дивизии, имевшиеся у Паулюса. – Ред.). При наличии большого количества сохранившихся транспортных средств была возможность перевезти весь личный состав пехотных дивизий, включая раненых. К этому моменту в армии оставалось больше 200 танков (не менее