Сталинградская эпопея. Свидетельства генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. 1939—1943 - Коллектив авторов

В то же время я сам, на основании своих наблюдений и размышлений, обсуждал с начальником моего штаба, его Ia[549] и Па[550] вопрос необходимости прекращения сопротивления. Против высказывался только Ia (штабной офицер оперативного управления Генштаба (от дивизии и выше). – Ред.). В результате я решил, что после повторного выяснения состояния войск в котле надо испросить решение вышестоящего руководства. Насколько мне помнится, о проекте этого запроса генерал фон Зейдлиц узнал, находясь на моем командном пункте. В тот момент я пытался довести до сведения моих непосредственных начальников, что страдания солдат в котле достигли своего предела. Одновременно в тесном кругу началось обсуждение мероприятий, которые надо будет провести в случае, если наше требование будет принято. Ответом стала приведенная на с. 341 телеграмма, в которой говорилось, что 6-й армии выпала историческая миссия – держаться до последнего и этим спасти фронт.

Повторное обсуждение вопроса о прекращении борьбы состоялось 25 января, когда меня на моем командном пункте, на южном берегу реки Царицы, в последний раз посетил генерал фон Зейдлиц, а затем 27 января с генералами Шлёмером и фон Даниэльсом[551], когда я был на их командном пункте в бывшей городской тюрьме. Я мог указать лишь на то, что сопротивление следует продолжать до последней возможности и не допускать добровольного прекращения борьбы.

Насколько различным было понимание обстановки у разных командиров, показывает следующий пример: даже 30 января генерал Корфес[552] с частями 295-й пехотной дивизии смелой контратакой отбил у противника потерянную половину здания казармы.

Не названные мной дивизионные командиры выступили с предложениями прекратить борьбу.

IV. Для лучшего уяснения предыдущего изложения требуется расследование следующих вопросов

I. Отлеты из котла.

При стремлении многих выбраться из котла для сохранения морального духа в войсках практика отлетов отсюда приобрела с самого начала очень важное значение. Поэтому командование армии допускало вылет только по приказам и тщательно следило за соблюдением этого правила.

Вылеты производились по следующим директивам:

А) По приказу командования армии:

1. Тяжелораненые, во вторую очередь раненые. Решение принимал находившийся на аэродроме врач. Всего из котла были самолетами эвакуированы 42 тысячи раненых.

2. В качестве курьеров армии из корпусов и дивизий отбирали офицеров и служащих, которые не участвовали в боевых действиях. Решение о разрешении на вылет в таких случаях принимал начальник штаба армии. В январе 1943 года порядок был изменен. В качестве курьеров посылали из котла только тех офицеров, которых командование группы армий или командование сухопутных сил назначало на какие-то должности за пределами котла.

3. В распоряжение командования группы армий были отправлены из котла следующие штабы разбитых и рассеянных дивизий:

а) штаб 384-й пехотной дивизии на Чире. QuAbt, отдел снабжения (3 машины), был сбит русскими.

б) штаб 94-й пехотной дивизии был переведен в Морозовск;

в) штаб 79-й пехотной дивизии стал штабом вновь сформированной 79-й дивизии в Ростове-на-Дону.

Б) По приказу главного командования сухопутных сил:

а) кандидаты на должности в Генеральном штабе;

б) командиры (полков и батальонов) танковых войск, унтер-офицеры и рядовые (техники) танковых войск;

в) генерал танковых войск Хубе, подполковник Вилуцки. Оба заняли посты в штабе снабжения Сталинграда, расположенного в Мариуполе;

г) генерал инженерных войск Енеке (IV армейский корпус, генерал-майор) в связи с ранением; тяжелораненый генерал-майор Штейнмец[553]. Полковник Зелле[554], начальник инженерной службы армии, полковник Арнольд, начальник связи армии, заболевший еще до окружения. Приказ о его замене был отдан тоже до окружения. Назначенный ОКХ преемник так и не прибыл. Замена была произведена уже после того, как кольцо замкнулось. (Арнольда заменил полковник ван Хоовен.)[555]

II. Занятие командных должностей и повышения по службе. Учитывая обстановку, командование армии посчитало целесообразным занимать освободившиеся командные должности собственными офицерами армии, присваивая им звания, соответствующие новой должности.

Командующий 6-й армией сохранил за собой полномочия повышать по службе офицеров и генералов и присваивать им звания до генерал-лейтенанта включительно после изучения рекомендаций из отдела кадров.

V. Состояние войск

Состояние войск значительно ухудшилось еще во время наступательных боев. С началом большого русского наступления на долю войск выпали нагрузки и напряжение небывалого до тех пор масштаба. Ситуации на разных участках фронта котла значительно отличались друг от друга. Расположенные на старых позициях войска находились в лучшем положении в отношении их боеспособности и питания (рядом находились созданные запасы). С самого начала чрезвычайно тяжелая нагрузка выпала на долю войск, которым пришлось ко времени завершения окружения занимать новые позиции в обледенелой степи между Волгой и Доном. У них не было строительного материала, топлива, печей, им не хватало воды и теплого зимнего обмундирования.

Соединениям XI армейского корпуса, который первоначально занимал позиции к западу от Дона, пришлось с тяжелыми боями пробиваться через Дон к Западному фронту котла, неся при этом чувствительные кровавые потери.

Осложнилось также положение со снабжением войск, которые были оторваны от своих насиженных мест на Восточном фронте котла и, следовательно, от налаженных путей снабжения и должны были образовывать новый Юго-Западный фронт после беспорядочного отступления.

Несмотря на все это, моральный и боевой дух войск был необычайно высок. Люди верили своему командованию и надеялись на деблокирование, которое они считали чем-то само собой разумеющимся: ибо, как они считали, их не могут просто так бросить в беде. В начале декабря эти надежды питало деблокирующее наступление 4-й танковой армии, после неудачи новую надежду в людях пробудили обещания со стороны ОКХ.

Только после 10 января, когда началось массированное русское наступление, настроение войск упало, и надежды на деблокирование начали рушиться. Это стало проявляться в виде апатии и постепенного упадкка дисциплины. Все больше и больше измученных и истощенных солдат искало укрытия в подвалах Сталинграда. Солдаты все громче говорили о бессмысленности дальнейшей борьбы, но так же громко звучали голоса, возражавшие против ее прекращения.

Независимо от стекавшихся ко мне рапортов и донесений, я узнавал о положении войск и условиях их жизни из ежедневных поездок в штабы и на командные пункты.

Несмотря на то что снабжение продовольствием, особенно хлебом, с самого начала окружения стало совершенно неудовлетворительным, до середины января распределение продовольствия было относительно упорядоченным[556]. С потерей последних аэродромов (24 января) снабжение ухудшилось еще больше, став невероятно низким, и практически перестало доставаться множеству солдат, отбившихся от своих частей.

Несмотря на самые строгие приказы, в некоторых частях солдаты прятали запасы, созданные в последние дни перед окружением. К концу января мы уже не могли распределять эти «черные» запасы.

С 25 января сбрасываемая с самолетов помощь стала