Сталинградская эпопея. Свидетельства генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. 1939—1943 - Коллектив авторов

командования сухопутных сил был таков: «Капитуляция исключена. Армия выполнит свою историческую задачу тем, что будет держаться до тех пор, пока не будет образован новый фронт возле и севернее Ростова-на-Дону и пока не будет отведена с Кавказа находящаяся там группа армий»[541].

21 или 22 января в расположение командования 6-й армии прибыл командир отряда транспортной авиации, чтобы сориентироваться в котле[542]. Офицер сообщил, что его соединение переброшено со Средиземноморского театра под Ростов-на-Дону и готово к выполнению задания. Объем грузов, доставленных за один вылет соединения, намного превосходил 300 тонн. В составе соединения было более 100 машин, среди них самолеты новейшего типа («Гиганты»)[543]. Вскоре должны были прибыть еще 100 машин. Но было слишком поздно. Через день был потерян последний аэродром…

Рапорт майора Тиля, командира 3-й группы 27-й бомбардировочной эскадры, о посещении генерал-полковника Паулюса 19 января 1943 года[544]

Из дневника генерал-фелъдмаршала Э. Милъха, командующего авиационно-транспортными соединениями под Сталинградом

20 января (1943 года)… 16:05. Доклад майора Тиля, командира 3-й группы 27-й авиаэскадры, и капитана Мейера, командира 9-й эскадрильи 27-й авиаэскадры.

В 11 часов утра 19 января (1943 года) посадка в Сталинграде. Над крепостью множество вражеских истребителей, которые, однако, не летают ниже высоты 1000 метров. По севшей машине был немедленно открыт артиллерийский огонь. Попадание, убит бортмеханик.

Посадочную полосу в Гумраке можно использовать только днем. На южном конце полосы три выбоины, в конце полосы – две выбоины. Садящиеся на полосу машины немедленно подвергаются бомбардировке с трех У-2, которые постоянно барражируют над аэродромом.

С ухудшением погоды и видимости русские самолеты исчезли.

Руководитель полетов – обер-лейтенант Кольбеншлаг. Команды обычно выполняются плохо, так как солдаты находятся в состоянии апатии.

Сразу же по приземлении – доклад Тиля генерал-полковнику Паулюсу.

По мнению майора Тиля, аэродром годится для работы только днем, но не ночью.

Генерал-полковник Паулюс сказал буквально следующее: «Летчики не доверяют данным моего штаба, а это, по сути, измена».

Майор Тиль указал на отсутствие хорошей наземной службы. Нет постоянно действующих разгрузочных команд. Приземлившаяся в 11:00 машина не была разгружена к 16 часам! (Об этом же сообщают и другие экипажи.)

Доставлять в крепость 200–300 тонн грузов в сутки нельзя, так как посадка, разгрузка и взлет 25 машин в час невозможны по причине упомянутых трудностей. Генерал-полковник Паулюс сильно раздражен (дословно): «Вы разговариваете с покойниками. Мы остались здесь по приказу фюрера. Люфтваффе бросили нас в беде и не выполняют своих обещаний»[545].

Обсуждались три места сбрасывания грузов в тылах дивизий. Генерал-полковник Паулюс: «Самолеты должны непременно садиться. Сбрасывать грузы – это смерть для армии. Нам прежде всего нужно горючее…»

(Конец отрывка из служебного дневника генерал-фелъдмар-шала Милъха)

По мере сокращения котла бои продолжались и в следующие дни. 24 января рухнула линия обороны на западной окраине города. Штаб армии был переведен на командный пункт 71-й пехотной дивизии, а во второй половине дня 23 января перебрался в южную часть города, против которой был направлен главный удар противника.

С 24 января 1943 года снабжение стало возможно только путем сбрасывания грузов. Этот случай был заранее предусмотрен в приказе главного командования сухопутных сил. Этот приказ предписывал, что в случае расчленения армии на отдельные группы эти последние должны драться до конца самостоятельно, поддерживая радиосвязь с группой армий и ОКХ. Соответственно, командиром северной группы был назначен генерал пехоты Штрекер, центральной – генерал артиллерии Гейтц. Южная группа осталась под моим непосредственным командованием.

Отсечение северной группы произошло 26 января, центральной – 29 января. Тем самым, согласно приказу ОКХ, прекращались мои командные полномочия в отношении северной и центральной группы. Сопротивление полностью измотанных войск прекратилось в южной группе (включая штаб армии) и в центральной группе 31 января, а северная группа продержалась до утра 2 февраля 1943 года.

Содержание предыдущих разделов I–IV я 5 августа 1945 года довел до сведения командира LI армейского корпуса, господина генерала артиллерии фон Зейдлица, а 8 сентября 1945 года – до сведения командира XI армейского корпуса господина генерал-полковника Штрекера. Оба генерала согласились с изложенным как в том, что касалось их лично, так и в оценке общего положения, насколько это соответствовало их тогдашней компетенции.

Подпись: Штрекер, 9 сентября 1945 года; подпись: фон Зейдлиц, 9 сентября 1945 года; подпись: Паулюс.

Приложение к «Основным соображениям по поводу операций 6-й армии под Сталинградом» (часть вторая)

…[546]…После неудачной попытки деблокирования и после моих многочисленных настоятельных требований дать разрешение на прорыв и улучшить снабжение армии по воздуху я получил в начале января 1943 года личное письмо фельдмаршала фон Манштейна. В нем, среди прочего, содержалось следующее[547]:

«…Я понимаю и разделяю Ваши мысли и заботы, которые одолевают Вас по поводу Вашей армии. Однако Ваши начальники более широко смотрят на положение, видят проистекающую из него необходимость и несут ответственность. Ваша задача – всеми силами выполнять отданные Вам приказы. За то, что из этого выйдет, Вы не несете никакой ответственности…»

То, что командующий группой армий до самого конца скрывал от меня приказы главного командования сухопутных сил, повлияло на мое поведение. Фельдмаршал фон Манштейн имел репутацию незаурядного, мыслящего стратега и человека, не гнувшего спину перед Гитлером.

III. Взаимодействие с подчиненными командирами

Во все время пребывания в окружении существовала тесная связь между командирами соединений и мной. Происходил постоянный обмен мнениями по поводу боевой обстановки и обсуждение насущных мероприятий, причем часто с командирами дивизий в самых горячих точках обороны. Эти обсуждения происходили во время моих приездов на командные пункты или во время приездов ко мне командиров корпусов и дивизий. Общие совещания генералов не созывались, да и в сложившихся в котле условиях они едва ли были возможны.

В том, что касалось вопроса о самостоятельном прорыве из окружения вопреки четким приказам командования группы армий и ОКХ, генералы Гейтц, Штрекер, Хубе и Енеке резко выступали против, в то время как генерал фон Зейдлиц ратовал за нарушение приказов.

Никто из подчиненных мне командиров не обращался с предложением принять предъявленный 8 января Красной армией ультиматум о капитуляции. Вопроса о прекращении сопротивления 20 января впервые коснулись генералы фон Зейдлиц и Пфеффер[548] (ставший преемником генерала Енеке на посту командира IV армейского корпуса), в то время как генералы Гейтц и Штрекер выступили за продолжение борьбы до конца, так же как и генерал Хубе вплоть до своего отлета