Заставить замолчать. Тайна элитной школы, которую скрывали 30 лет - Лэйси Кроуфорд

Натали только что вернулась домой из Дирфилда, аристократической частной школы, в которой недавно ввели совместное обучение. Ее хвалили за самостоятельность и уверенность в себе, с которыми она стремилась к новым достижениям. Дирфилд находился в центральной части Массачусетса. Обычно мы не соревновались с ними в спорте и встречались только в играх на региональном уровне.

«Приветик!» – сказала Натали. Я симпатизировала ей. Она была невероятно добра.

Мы обменялись неловкими шутками по поводу приезда на каникулы. Ее братья уже сводили ее с ума. Я сказала, что мой свихнулся на бейсбольных открытках. Спросила, как поживают ее собаки, а она поинтересовалась моими. Я слушала ее как во сне. Частные школы разъединили нас. Она ничего не знала обо мне, а я о ней. Было больше похоже, как будто нам все еще девять лет, и мы забавляемся обменом стикеров и рисованием фломастерами в наших красивых блокнотах.

«Ну, ладно, – сказала Натали, немного помолчав. – Я тут кое-что слышала про школу Св. Павла».

Мое сердце заколотилось: «А что такое?»

«Что там у тебя что-то случилось».

«Да ничего не случилось».

«Да нет, говорят, тебе пришлось уехать домой».

«Лето на дворе. Все домой уезжают».

«А мне сказали, что там было что-то связанное с сексом. Венерическая болезнь?»

«Да не было ничего такого, – сказала я. – Со мной все в порядке. Слушай, мне пора, я побежала».

«Нет уж, – сказала она. – Народ говорит, что…»

Я повесила трубку и спустилась вниз.

«Как поживает Натали?» – спросила мама.

«Нормально».

«Вы будете встречаться?»

«Она уезжает».

«А, понятно. Ну что же, было мило с ее стороны позвонить. Девочками вы были так дружны».

Значит, теперь это дошло и до Лэйк-Фореста. Я не понимала, как сюда добрался этот ужас, и пока не знала, что слухи уже пошли. Но скорость распространения этой тайны невероятно напрягала. Укрыться от этого некуда. Что они собрались сделать со мной, сжечь на костре?

Вот где пригодилась жесткость девочек из нашей школы: я была уже очень опытной добровольной изгнанницей. С моей старой подружкой Натали мы больше не разговаривали ни разу.

На второй неделе июня нам позвонила доктор Керроу. Посев из моего горла показал наличие вируса простого герпеса. Ей очень жаль.

Мама прислонилась спиной к кухонному шкафу и сползла на пол, словно ее кости обратились в пыль. Я посмотрела на нее, взяла у нее трубку и поговорила с доктором Керроу сама. На кухне у нас был беспроводной телефон, так что я быстро и решительно перешла в другую комнату.

«Объясните мне, пожалуйста», – попросила я врача.

Доктор Керроу объяснила. Это никогда не пройдет, но через десять-двенадцать лет у подавляющего большинства пациентов рецидивы прекращаются. Со временем я научусь поддерживать здоровье и минимизировать возможности недомогания. Хорошая новость состояла в том, что все остальные анализы ничего не показали, так что можно больше не беспокоиться на этот счет.

«И из-за этого я и температурила? – спросила я. – Из-за этого есть не могла?»

Все так, сказала она. Но мне вряд ли снова будет так же плохо. Это были первые проявления инфекции. Вирус скроется в нервных окончаниях моего организма и время от времени будет активизироваться, но ни в коем случае не настолько же соматично и, скорее всего, не настолько же болезненно.

Я мерила шагами края прабабушкиного ковра в столовой. Стена, стена, стена, окно. Стена, стена, стена, окно.

«А это может передаться от меня другим людям?» – спросила я врача. Задавая вопрос, я представляла себе Скотти и ложку с мороженым.

Она помедлила с ответом: «Да, конечно это заразное заболевание. Но, честно говоря, инфекция у тебя в таком труднодоступном месте, что я не уверена, сможешь ли ты передать ее кому-то. Для этого нужно очень постараться, в смысле, чтобы забраться настолько глубоко. И я не очень понимаю…»

Стена, стена, стена, окно.

«Не думаю, что в данный момент тебе стоит волноваться по этому поводу», – сказала она.

«А мне нужно говорить об этом людям?»

Она опять помедлила: «Единственный, кому следует сказать, это, наверное, твой муж».

У меня навернулись слезы. Доктор произнесла это слово с такой искренней уверенностью.

«Но, боюсь, мне будет необходимо кое-кому сказать об этом. Я должна позвонить и добавить эту информацию к своему сообщению».

«В школу?» – пискнула я.

«Нет, нет. В полицию. Что касается школы, то ты сама решаешь, что сообщить им о своем здоровье. Это личная информация. Но на самом деле, мне кажется, тебе не нужно скрывать это от них. Они должны знать, что творится у них в кампусе».

Раздражение, с которым она произнесла «школа» и «кампус», показалось мне знакомым. Уже давно мне не давало покоя, почему люди произносят эти слова с такой интонацией, и в конечном итоге решила, что они считают школу Св. Павла сборищем снобов. Помимо всего прочего, так оно и было.

А пока что я думала, что сама решаю, что именно говорить о моем горле. Звонок Натали был слишком гадок и поразителен, чтобы принимать его в расчет. Я удалила его из сознания и отставила в сторону, как какую-нибудь диковинную музейную диораму. А что, если об этом узнали все подряд в частных школах Новой Англии? А что, если саблезубые тигры все еще существуют. Бррр. Но здесь, в реальном мире, никто ничего не знает, поскольку я сама только что об этом узнала! Доктор Керроу предложила еще раз встретиться, чтобы обсудить мое горло поподробнее. Если я захочу. Она выпишет мне рецептурный препарат для профилактики рецидивов. Велела мне беречь себя и звонить в любое время.

Я вернулась на кухню. Мама все еще сидела на полу. Ее лицо пошло красными пятнами.

«Дай-ка мне телефон, – сказала она, глядя прямо перед собой. – Мне нужно позвонить твоему отцу. Сейчас такое начнется…»

Но то ли в понимании моих родителей такое не было столь уж ужасным, то ли они не слишком понимали, с чего начинать. У нас даже адвоката не было. Папа проследовал по коридору в свой домашний офис, чтобы позвонить проректору и сообщить ему последние новости.

«А откуда известно, что это не она заразила мальчиков?» – спокойно ответил Билл Мэттьюз.

Тогда я не услышала этих слов, но увидела папину реакцию. Он застыл всем телом, а такого выражения лица я у него никогда не видела. Губы сжались в струнку, на шее вздулись желваки, глаза сузились и потемнели. Пару десятилетий спустя