Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

«Миновало то время, когда дети вельмож, знатных и незнатных помещиков, даже богатых простолюдинов получали свое образование вне отечества, забывая родной язык, усваивая чуждый взгляд на все окружающее, и возвращались в Россию с душой холодной ко всему, что дорого и мило Русскому сердцу. Миновало то время, когда домашними наставниками нашими были нередко грубые невежды, безнравственные бродяги, часто изгнанные из своей Родины и принятые нами за одно лепетанье на языке Французском».

При всех гимназиях и уездных училищах были созданы реальные школы с преподаванием практической химии, механики, технического черчения, технологии, счетоводства и сельского хозяйства.

Эти школы готовили юношей для получения технического образования, с последующей занятостью в сфере производства.

Стало быстро расти число средних специальных учебных заведений, среди которых выделялось императорское техническое училище и уральское горное училище.

Фактически с Николая начался в России массовый образовательный процесс, захвативший все сословия.

И хотя до самой образованной страны в мире оставалось еще далеко, процент образованных людей в нашем обществе теперь будет расти непрерывно. Благодаря этому, Россия уже во второй половине XIX в. становится заметной величиной не только во всех отраслях культуры, но и во всех областях знания.

Место не предназначенное для жизни? Золотой век петербургской культуры

Образ мрачного античеловеческого Петербурга (с чахоточным кашлем из сырых подвалов), созданный в эпоху наступления капитализма, мало соответствует временам петербургского барокко и классицизма. Постоянного пролетарского населения не так уж много – работники из северо-западных губерний приходят в город временно, на отхожие промыслы. В Петербурге не стоят виселицы с телами повешенных, как на рыночных площадях западных городов; смертная казнь в России – исключительно редкое наказание. На рубеже XVIII и XIX вв. Петербург обладает массой увеселений для всех слоев общества, что облегчается чрезвычайной дешевизной. И не будучи столицей колониальной империи, приобщается к чудесам заморских стран. Праздником является открытие навигации и прибытие первого корабля. Биржевая набережная превращается в апельсиновые и лимонные рощи, с пальмовыми, фиговыми, вишневыми и прочими цветущими деревьями, населенные пернатыми с южных островов. На открытых площадках дают преставления вроде «Капитана Кука сошествие на остров со сражением», дрессировщики показывают тигров, львов и слонов. «По улицам слона водили», – строка из басни Крылова отражает петербургский обычай. Кстати, с начала XIX века в Царском селе существовал слоновник, с ним покончил голод и пули «революцьонэров» столетием позже, видимо слонов приняли за аристократов животного мира.

Особенности самого западного города России накладывают особый отпечаток на лицо петербуржца. «Петербуржец, если он человек солидный, скуп на слова, если они не ведут ни к какой положительной цели. Лицо москвича открыто, добродушно, беззаботно, весело, приветливо; москвич всегда рад заговорить и заспорить с вами о чем угодно, и в разговоре москвич откровенен. Лицо петербуржца всегда озабочено и пасмурно; петербуржец всегда вежлив, часто даже любезен, но как-то холодно и осторожно; если разговорится, то о предметах самых обыкновенных; серьезно он говорит только о службе, а спорить и рассуждать ни о чем не любит. По лицу москвича видно, что он доволен людьми и миром; по лицу петербуржца видно, что он доволен - самим собою, если, разумеется, дела его идут хорошо».[160]

При Николае I определился известный всему миру строгий и прекрасный облик Петербурга (на 60° с.ш. нет во всем мире ничего подобного, ни по размерам, ни по красоте; севернее, конечно, тоже).

Почти весь цикл строительства Исаакиевского собора пришелся на его царствование.

Монферран воздвиг Александрийскую колонну на Дворцовой площади. Клодт поставил «Укротителя коней» на Аничковом мосту. Злые языки говорили, что Укротитель — это сам император, а кони — это Россия. Но Николай, скорее, напоминает атлантов из Нового Эрмитажа, что был построен Кленцером.

Была доведена до известного нам вида торгово-портовая Стрелка Васильевского острова. Ф. Лукин в 1829-1832 гг. возводит здания Таможни, а по сторонам Биржи Северный пакгауз – на месте усадеб Строганова, Демидова и купца Глухова, и Южный пакгауз на месте дворца Прасковьи Федоровны. Здесь помимо складов размещались мануфактурные выставки и рисовальная школа для ремесленников. Вряд ли хоть в одном городе мира вы найдете здания с хозяйственно-утилитарным назначением такой красоты.[161]

По проекту Росси – на территории сада Аничковского дворца, переданного Театральной дирекции – построили Александринский театр, открытый в 1832 и названный в честь супруги императора. В глубине площади расположился сам театр с лоджией из колонн Коринфского ордера. На аттике главного фасада – колесница Аполлона из меди. Статуи на аттике и нишах по сторонам лоджии оказались недолговечными, даже падали. В 1847 их убрали, а восстановили уже в советское время, в 1932.

Здесь, кстати, в 1836 состоялась премьера гоголевского «Ревизора» – в советское время писали, что «вопреки строжайшему надзору», а на самом деле совсем наоборот. А также «Женитьба» Гоголя (1842), «Завтрак у предводителя» И. Тургенева, «Маскарад» Лермонтова. Вопреки марксистскому штампу, не боялось «самодержавие» ни одного талантливого произведения.

За Александринским театром построили два однотипных здания, которые и образовали улицу Театральную – единственная в Петербурге, состоящая всего из пары домов. В 1923 году её проименовали улицей Зодчего Росси – ВКП(б) питало слабость к этому архитектору. Но заменило почему-то Карло на Зодчего. За ней расположилась застроенная опять же по проекту Росси – площадь Чернышёвская (позднее Ломоносова), получившая название не в честь средней руки литератора, а в честь графов Чернышёвых.

С созданием, по проектам Росси, здания Сената и Синода, Александринского театра, Михайловского дворца (ныне Русский музей), Главного штаба, классицизм достиг в России, а точнее в Петербурге, своей наивысшей точки, а затем стал уходить.

Дворец Белосельских-Белозерских на углу Невского и набережной Фонтанки был полностью перестроен в 1847–1848 гг. А. Штакеншнейдером в стиле русского необарокко. И, кстати, на деньги, унаследованные от богатейшего промышленника И. Мясникова, владевшего металлургическими заводами на Урале. Сейчас в этом здании находится странный музей «становления демократии в современной России имени Анатолия Собчака», где пытаются оправдать расчленение, разграбление и деиндустриализацию нашей страны в 1990-е. Мясникову бы это не понравилось.

Константин Тон, возрождавший традиции древнерусской архитектуры, строил пятиглавые церкви с русским и византийским декором. По его проекту был возведен Большой кремлевский дворец и храм Христа Спасителя в Москве. Также Петербургский (ныне Ленинградский) вокзал в Москве для Николаевской дороги, соединившей старую и новую столицы России.

В Петербурге он же создал Введенский собор лейб-гвардии Семёновского полка (утрачен