Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

Впрочем, на либеральной сцене ставился и другой спектакль на тему Пушкина. Еще де Кюстин описал Пушкина поэтом малозначительным и подражательным. А в начале XX в. люди типа литератора Алданова стали упрекать Пушкина в политиканстве и даже продажности. «Он брал денежные подарки от правительства Николая I». Ну да, Пушкин, бывший издателем общественного литературного журнала, должен был, по их мнению, получать деньги в голландском посольстве! Кстати, от правительства Николая I получала «денежные подарки» тьма тьмущая российских интеллигентов — даже сегодня трудно найти «критика режима», который не кормился бы с государственной руки. Попытки оклеветать Пушкина и выбросить его с «корабля современности» не нашли понимания в зрелом СССР, однако возобновились в эмигрантско-диссидентской среде в 1970-е, а затем были подхвачены западными «русистами».

Такая же интеллектуальная общность как с Пушкиным, у Николая I была и с Гоголем.

Произведение Гоголя «Тарас Бульба», своего рода русская «Илиада», стала мощным ударом по мазепинщине, по идее раскола малорусской и великорусской ветвей русской нации.

Гоголь прекрасно видел то, что было недоступно самовлюбленным поверхностным белинским: «Велико незнание России посреди России. Все живет в иностранных журналах и газетах, а не в земле своей. Город не знает города, человек — человека, люди, живущие за одной стеной, кажется, как бы живут за морями».

Вопреки либеральному мифу о том, что Николай I не терпел критики, направление критического реализма не только выросло в его время, но и получило поддержку с его стороны.

Вскоре после театральной премьеры «Ревизора», которую дали по личному указанию императора, пьеса была напечатана. На премьере Николай сказал автору: «Всем досталось, а мне больше всего». Вспоминал император героев «Ревизора» и при встречах с провинциальными российскими чиновниками. Николай также отменил цензурный запрет на издание «Мертвых душ». Не боялся он за «самодержавие» и надеялся, что эта книга подействует на омертвевшие души дворянства, вцепившегося в свои вольности.

И острая пьеса «Горе от ума» А. Грибоедова была напечатана по указанию императора.

Николай I одним из первых заметил одаренность Льва Толстого, тогда офицера на Крымской войне, и помог ему погрузиться в литературную деятельность, не исключено, что даже спас от гибели на поле боя. За это «зеркало русской революции» отблагодарил уже покойного императора отменной злобы пасквилями вроде «Хаджи Мурата» и «Николая Палкина». Увы, талант не всегда сочетается с совестью, особенно если политические тенденции не способствуют честности.

И, хотя общественный путь Достоевского начался с участия в антиправительственной организации, созданной польским заговорщиком, очень быстро оформились его взгляды, носившие явный отпечаток николаевского мировоззрения. Через несколько лет после кончины Николая I Достоевский называет себя «совершенным монархистом». В одном из своих писем Достоевский вскрывает корни «незнания России»: «Эти явления — прямое последствие вековой оторванности всего посвященного русского общества от родных и самобытных начал русской жизни. Даже самые талантливые представители нашего псевдоевропейского развития давным-давно пришли к убеждению о совершенной преступности для нас, русских, мечтать о своей самобытности… Наши Белинские и Грановские не поверили бы, если б им сказали, что они прямые отцы Нечаева».

При Николае расцвел гениальный поэт Тютчев, оформились Некрасов и Тургенев, творили Крылов, Языков, Фет, первый русский фантаст В. Одоевский.

Наши интеллигенты очень любят повторять якобы «строки Лермонтова»: «Прощай, немытая Россия», которых, на самом деле, гениальный молодой поэт не писал вовсе. Если бы Лермонтов не ушел в 27 лет, то, скорее всего, прошел бы творческим путем Пушкина и Достоевского. Ведь Лермонтову уже принадлежали строки:

Безумцы мелкие, вы правы!

Мы чужды ложного стыда!

Так нераздельны в деле славы,

Народ и Царь его всегда.[166]

Композиторы Глинка (оперы «Жизнь за царя», «Руслан и Людмила») и Даргомыжский (опера «Русалка») фактически стали основателями русской светской музыки, причем обратившись к национальным сюжетам. Император дал дорогу операм Глинки на сцену императорского театра, хоть тогда эта музыка считалась новаторской.

Сильна при Николае цензура, сильнее, чем даже в советское время. Но именно его время является золотым веком русской культуры. Никогда, ни до, ни после не было столько выдающихся ее деятелей. (А вот бесцензурная эпоха породила почти что один мусор.) Скорее всего, николаевская цензура предохраняла русскую культуру от дешевых соблазнов. Рациональный четкий иронический ум Николая словно оказался матрицей для хорошей литературы. Ушла псевдоклассика, которая «воспевала надутыми словами разные иллюминации» и стала смешной романтическая фраза, «дева и луна».

В царствование Николая I появилось большое количество общественно-литературных периодических изданий, «толстых» журналов. «Московский вестник», «Литературная газета», «Северная пчела», «Московский наблюдатель», «Библиотека для чтения», «Северные цветы». Среди них выделялся национально-ориентированный «Современник», издававшийся Пушкиным при сотрудничестве Н. Гоголя и В. Одоевского. Интересно, что вышеупомянутый Смирдин и О. Сенковский, издатель «Библиотеки для чтения», предлагали Пушкину 15 тыс. рублей отступного (огромную тогда сумму), чтобы он не выпускал журнал.[167] Так сказать, капитал против музы. Не сработало. На патриотических и традиционалистских позициях находился «учено-литературный» журнал «Москвитянин», издававшийся М. Погодиным.

Н. Полевой издавал либерально-западнический «Московский телеграф». «Вестник Европы» придерживался консервативно-западнических позиций. А в «Отечественных записках» работал соловей европоцентризма Белинский.

И хотя господствующим направлением в российской мысли было западничество (а их оппонентам было легко загреметь в разряд «реакционеров» со всеми вытекающими последствиями), в эпоху Николая I появляется плеяда людей, пытавшихся постигнуть самобытность России, определить ее особенности, отличающие ее от Европы. Это, конечно, «старшие славянофилы», братья Аксаковы, И. Киреевский, А. Хомяков, но также ряд мыслителей, пик творчества которых придется на последующее время.

Стоит упомянуть Н. Данилевского, биолога по образованию, выпускника Царскосельского лицея и естественного факультета Петербургского университета, который еще в молодости отправился «исследовать чернозёмное пространство Европейской России в агрономическом и естественно-историческом отношении» и создал теорию цивилизационных культурно-исторических типов задолго до Тойнби и Хантингтона. По Данилевскому человечество – это абстракция, он насчитывает десять культурно-исторических типов, среди которых и Россия – совершенно отличный и отдельный от Европы. «Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что её интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны», «русский в глазах их (европейцев) может претендовать на достоинство человека только тогда, когда потерял уже свой национальный облик», - такими мыслями он безусловно шокировал большую часть российской образованной публики, которая мало чего поняла и мало чему научилась даже в ходе Крымской войны. Интересной параллелью к исканиям Данилевского был труд В. Ламанского «Три мира Азийско-Европейского материка».

Константин Леонтьев, кстати, врач по образованию, внес в цивилизационную теорию Данилевского концепцию трех стадий развития цивилизации. Первичной простоты, цветущей сложности и угасания, ведущего