Два года СВО. Философский дневник крымчанина - Олег Константинович Шевченко

что они не те, что о себе думают, что их язык — это не язык? Можно ли удивляться, что миллионы не захотят принять эту версию? И будут готовы отстаивать себя и свои права осознавать себя украинцами?

Гораздо труднее бороться с украинским нацизмом, чем с украинским языком. Гораздо труднее выковыривать украинский нацизм и уважать украинский патриотизм, чем запрещать украинцам чувствовать себя украинцем. Гораздо труднее строить единое государство как братство Украинцев и Русских (да и других народов), чем приравнивать уничтожение военной техники Украины к денацификации. Труднее, в конце концов, создавать государственно-политическое единство в многообразии, чем монотонное (однотонное) государственное тело. Когда Россия шла по пути единой нации, но не-слиянных народов единого мира, состоящих из бесконечного разнообразия этносов, она был сильна. Нацизм предлагает обратное. Он предлагает серую монотонность и работает на слабость России.

И это не проблема генералов или Президента РФ. Это беда петляющих, изворачивающихся и мимикрирующих российских элит. Элиты России, оказались НЕСПОСОБНЫ шагнуть в будущее. Их напугал и размазал по исторической картине рывок Президента в Будущее. Элиты начали петлять в настоящем, скуля и вереща от страха перед надвигающимся будущим, не чувствуя и не желая понять всю важность упредительного удара по нацизму. Ведь только элиты способны обеспечить денацификацию Украины (демилитаризацию проведут и без них).

Это не впервой. И это беда не только России. Это проходил Китай в девятнадцатом веке, это проходила Германия в веке двадцатом… Читаем Булгакова и вспоминаем, как обитатели русского Киева обсуждали высокую культуру немцев и их преимущества перед своим народом. Обсуждали элиты.

Нынешние элиты и, прежде всего, элиты интеллектуальные молчат. Нет массовой аналитической работы о НАШЕМ времени.

Нет исследований о нацизме, бурной дискуссии о денацификации Украины, о выборе России, в каком мире она будет жить завтра. Элиты приняли решение: «Ни мира, ни войны». Все идет так, как идет. Бурлят провинциальные дискуссионные площадки, взрываются фейерверком мыслей площадки в телеграм-каналах с немногочисленными подписчиками. Но молчит Академия наук, молчит министр образования, молчат ректоры крупнейших вузов. Несколько унылых мероприятий, тошнотворный официоз в средней школе (строго по расписанию, раз в неделю!). И мертвая равнодушная тишина. Очередная петля элиты. Третья. Первая была в 1917, вторая в 1991. Сейчас все то же самое: часть рванула за Рубеж, часть кивнула головой и активизировала молчание, часть выступила против России, но при этом осталась на государственных окладах (от министра до преподавателя). Впрочем, провинциальная часть обеспокоилась Будущим, поддержала рывок в Будущее… Но нехватка ресурсов в провинции создает имитацию всеобщности молчания в России целиком.

Петля, как есть петля. Петля времени. Петляние интеллигенции. Рывок в будущее, над которым угроза замкнуться в петле элит.

Слава Богу, что только угроза. Даст Бог, распрямим петлю в спираль развития. А что еще нам, провинциальным частичкам, окраинам великих столичных элит, остается?

Нюнберг-45 и СВО

Ялтинский трибунал. 06.04.22.

«Право кулака» — это древнейшая международная концепция человечества, которая, как показывает история, недолговечна и сокрушает самого инициатора такого «права». Любые международные преступления нуждаются в точной правовой оценке и демонстрации для всех и вся недопустимости их повторения впредь. Иначе будет поднят на щит лозунг нацистских преступников в рамках Нюрнбергского трибунала: «А мы не знали, что существуют какие-то иные законы, чем те, которые мы добросовестно выполняли в рамках правового поля Третьего рейха».

Нюрнберг был первым уголовным процессом, который четко расставил акценты над тем, где заканчивается национальное право и начинается нарушение общепринятых человеческих прав. После него было еще четыре громких процесса: Токийский процесс 1946–1948 годов — международный суд над японскими военными преступниками, Международный трибунал по Руанде (1994), Международный трибунал по бывшей Югославии (1993) и так называемые Чрезвычайные палаты в судах Камбоджи (2002). Все они имели специальные названия и длились много лет. Причем большинство из них были инициированы специальными резолюциями Совета Безопасности ООН.

В 2002 году процесс, запущенный ООН, привел к официальному открытию Международного уголовного суда (МУС). Он не входит в структуру ООН, заседает в Гааге и нацелен на вердикты в области геноцида, преступления против человечности, военные преступления и т. д. Подписали и ратифицировали Римский статут (правовую основу суда) более 120 государств. Но многие не ратифицировали свои подписи в своих парламентах, многие отказались от участия и отозвали свои подписи в силу ангажированности и политической предвзятости суда.

Существует еще один международный судебный орган (их довольно много в современной международной правовой системе, а их решения во многом определяют логику развития норм международного права). Речь идет о Европейском Суде по правам человека (1959). Его цель — обеспечить механизмы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

29 марта 2022 года Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко заявила, что есть идея создать наш Суд по правам человека стран СНГ. «Мне кажется, что это было бы более правильно. Мы могли бы именно в рамках этого своего Суда по правам человека рассматривать жалобы граждан, которые считают, что их притесняют в той или иной стране, и отстаивают свои права. Уверена, что это будет неполитизированный суд, объективный, и он будет помогать в защите прав человека, в решении гуманитарных вопросов»[14].

Решение, прямо скажем, знаковое, но отчего же только в рамках суда по правам человека? Представляется, что назрела НЕОБХОДИМОСТЬ формирования специального, постоянно действующего международного суда, в чью компетенцию входит правовая оценка нацистских преступлений, вынесение приговоров и выдача ордеров для международного розыска.

Ни одна из ныне существующих международных судебных инстанций не ставит своей задачей борьбу с нацизмом. Речь всегда идет о следствиях и последствиях нацизма: геноцид, нарушение гуманитарного права и т. д. Пора начать бороться правовыми механизмами, с ИСТОЧНИКОМ проблемы — международным нацизмом.

Президент РФ недвусмысленно назвал одной из двух стратегических целей Специальной военной операции на Украине денацификацию. Осуществлять ее исключительно в рамках национального Российского законодательства — смешно и наивно. Для этого важна мощная международная судебная структура. В настоящий момент Следственный комитет РФ, профильные организации ЛДНР ведут сбор и анализ нацистских преступлений на территории Украины. А что дальше? Районный суд Москвы их будет рассматривать? Или военный трибунал в рамках профильных организаций вооруженных сил РФ?

Полагаю, что нет. Очевидно, что нужна международная судебная инстанция. Причем не разовая (как в случае, например, с Токийским процессом 1946–1948 годов). А постоянно действующая. Ведь нацизм и нацистские преступления — это не только нарушение обычаев войны, не только физическое уничтожение людей определенной культуры. Это и психологическая война, и призывы к человеконенавистничеству, это и расчеловечивание отдельных групп населения.