Ни одна демократия не длится вечно - Эрвин Чемерински

Конечно, какая-то часть такой диспропорции возникает из-за того, когда в Верховном суде образуются вакансии. Ричард Никсон назначил четырех судей за первые два года своего президентства; а вот Джимми Картер — ни одного. Но открытие вакансий не единственный фактор. Так, республиканцы заблокировали утверждение Меррика Гарланда и поспешили провести в суд Эми Кони Барретт. Кроме того, чтобы угодить прореспубликански настроенным избирателям по вопросу абортов, президенты-республиканцы за последнюю четверть века выдвигали в Верховный суд почти исключительно очень консервативных католиков. Конечно, ни один судья не должен быть выбран или его кандидатура отклонена по причине религиозных убеждений. Но… по факту у нас есть Верховный суд с шестью судьями-католиками, потому что президенты-республиканцы хотели послать сообщение, что их судьи проголосуют за отмену «решения Роу против Уэйда» (Roe v. Wade)[11]. И в результате это было сделано.

Из-за фактора времени появления вакансий и политического давления у нас теперь есть Верховный суд, который гораздо более консервативен, чем большинство американского народа, и, вероятно, будет таковым еще очень долгое время. Суд не только крайне недемократический институт, его деятельность еще и активно способствует подрыву демократии.

За последнее десятилетие возникла новая угроза демократии, которую создатели Конституции не могли себе даже представить: рост влияния на общество социальных сетей. Природа коммуникаций между людьми кардинально изменилась. Социальные сети и интернет значительно расширили возможности влиять на массы и демократизировали способность их пользователей охватывать широчайшую аудиторию. Раньше, чтобы «достучаться» до большого количества людей, человек должен был быть достаточно богатым, чтобы иметь свою газету или лицензию на телерадиовещание. Теперь это может сделать любой, у кого есть смартфон или подключенный к интернету компьютер. Кроме того, почти у всех граждан теперь есть немедленный доступ к неограниченному объему информации.

Но у социальных сетей существует и обратная сторона: когда новости распространяются легко и для этого не требуется больших вложений, столь же быстро и просто может передаваться и ложная информация. Появление технологии дипфейков — выглядящих реальными поддельных изображений, сгенерированных или отредактированных при помощи цифровых технологий, которые на самом деле являются ложными, — усугубляет проблему дезинформации. Современная интерпретация первой поправки защищает право на распространение лжи в заявлениях на политические темы, а в качестве «лекарства» от этой лжи предусматривает возможность высказываться на эту же тему как можно большему числу людей. Однако такой подход часто не способен обеспечить защиту от потоков лжи во время избирательных кампаний. Стоящий перед обществом и государством вызов заключается в том, что необходимо сохранить социальные сети как беспрецедентный инструмент свободы слова, одновременно борясь с реальной опасностью тиражирования лжи, которая во время выборов угрожает самой демократии. Кроме того, распространение соцсетей, позволяющих людям выбирать свою информационную среду, усилило политическую поляризацию, что еще больше подрывает демократические принципы. Наконец, интернет и социальные сети открыли беспрецедентные возможности для иностранного вмешательства в выборы. Эти угрозы в ближайшие годы будут только расти.

Расовое неравенство продолжает существовать практически без изменений. Безусловно, основные законы о гражданских правах были приняты еще в 1960-х годах, а последний значимый закон в этой сфере был принят в 1991 году. Тем не менее огромное расовое неравенство сохраняется. 24 % афроамериканцев и 21 % латиноамериканцев живут за чертой бедности по сравнению с 9 % белых граждан США [26]. 40 % афроамериканских детей живут в бедности — у черного ребенка, рожденного сегодня, 4 шанса из 10 родиться в бедной семье по сравнению с вероятностью 14 % для белых детей. Уровень заключенных среди афроамериканских мужчин составляет более 3 тысяч на 100 тысяч человек — примерно в 4 раза выше среднего по стране и в 6 раз выше, чем среди белых мужчин. У афроамериканца, родившегося в 2001 году, вероятность в какой-то момент жизни оказаться в тюрьме составляет 32 %, тогда как у родившегося в том же году белого — всего 6 %. Средний уровень доходов афроамериканских семей за последние два десятилетия вырос, но все еще составляет менее двух третей дохода белых семей. Более того, «принадлежащие к среднему классу чернокожие зарабатывают 70 центов на каждый заработанный белым (тоже относящимся к среднему классу) доллар, но обладают всего 15 центами накопленного богатства на каждый доллар богатства белых представителей среднего класса» [27].

Такие расовые диспропорции имеют корни в том трагическом выборе, сделанном создателями Конституции в 1787 году, когда они разрабатывали документ, защищавший институт рабства.

Описанные выше изменения — сдвиги в структуре населения, перестройка партийной системы, возросшая роль коллегии выборщиков в избрании президента, изменения во внутренних регламентах сената, способствующие использованию филибастера, состав Верховного суда и даже появление социальных сетей — все вместе делают все более труднодостижимым реальный прогресс в установлении расового равенства.

Более того, растущий разрыв между имущими и неимущими в нашем обществе сам по себе представляет угрозу демократии. Неравенство доходов в США увеличилось примерно на 20 % с 1980 по 2016 год [28]. Как отмечалось Советом по международным отношениям, «неравенство доходов и богатства в США значительно выше, чем почти в любой другой развитой стране, и оно продолжает расти» [29]. Те, кто ощущает себя навсегда выключенным из современной жизни, более восприимчивы к призывам авторитарных лидеров, которые играют на их недовольстве. Вся мировая история показывает, что огромный разрыв в благосостоянии между различными общественными группами представляет собой большую угрозу для самого существования демократии [30].

Можно ли спасти американскую демократию?

Конституционные реформы, проведение которых необходимо для спасения американской демократии, несложно перечислить. Это:

• введение прямых всенародных выборов президента;

• распределение мест в сенате на основе численности населения;

• отмена возможности филибастера или, по крайней мере, кардинальная реформа допускающего регламента;

• ограничение сроков полномочий членов Верховного суда;

• ликвидация возможности партийного джерримендеринга;

• расширение полномочий конгресса, особенно в вопросах гражданских прав;

• ограничение расходов на избирательные кампании;

• более активное продвижение принципов расового равенства;

• усиление защиты избирательных прав.

Каковы возможные пути развития государственной системы страны? Первый — не предпринимать каких-либо серьезных попыток решать проблемы и надеяться, что американская демократия останется такой, какой существовала на протяжении более 200 лет — пусть несовершенной, но функционирующей. Реальность такова, что этот вариант наиболее вероятен. Возможно, конечно, могут появиться политики или произойти какие-то события, которые объединят страну и позволят управлять ею более эффективно. Но я опасаюсь, что этот сценарий маловероятен и скорее недовольство тем, что представляет собой наше правительство, будет расти, а политический раскол — усиливаться. Сегодня трудно найти какие-либо признаки того, что наше государственное устройство становится более эффективным или что политическая поляризация уменьшается. Но тогда мы все должны задаться