Ни одна демократия не длится вечно - Эрвин Чемерински

была принята резолюция, что «следует учредить национальное государство, состоящее из верховных законодательной, судебной и исполнительной ветвей власти» [3]. Другими словами, уже на самом раннем этапе конвента делегаты отказались от порученной им задачи по исправлению Статей Конфедерации и вместо этого приступили к созданию нового документа.

Очевидно, что это был весьма дерзкий шаг, более того — он был незаконным. Внесение изменений в Статьи Конфедерации, согласно их же положениям, требовало единогласия. Однако в статье VII новой Конституции указывалось, что она вступает в силу после ратификации 9 из 13 штатов. На практике произошло так, что Северная Каролина ратифицировала ее лишь в ноябре 1789 года — через полгода после инаугурации Джорджа Вашингтона 30 апреля 1789 года. Род-Айленд и вовсе сопротивлялся до 29 мая 1790 года, критикуя заложенные в новой Конституции компромиссы по вопросу рабства, и согласился принять ее только после угрозы введения экономической блокады этого штата со стороны федерального правительства.

Делегаты Конституционного конвента не были простыми гражданами. Самому младшему из них, Джонатану Дейтону, было 26 лет; а самому старшему — Бенджамину Франклину — 81 год, и его доставляли на заседания на паланкине. Притом что в 1775 году на 2,5 миллиона населения объединявшихся штатов приходилось всего 3 тысячи выпускников колледжей, более половины делегатов (29 из 55) имели высшее образование [4]. Большинство из них были практикующими юристами или имели юридическое образование. Многие из делегатов уже участвовали ранее в создании государства: подписи 8 делегатов стояли под Декларацией независимости, 27 служили офицерами во время Революционной войны, 39 были членами конгресса, образованного согласно Статьям Конфедерации.

Двадцать пять делегатов (45 %) были рабовладельцами, включая председательствовавшего на Конституционном конвенте Джорджа Вашингтона и Джеймса Мэдисона, который выполнял роль секретаря и вел протоколы. Однако поддержка института рабства не была единодушной: Франклин, Александр Гамильтон и другие впоследствии вступили в аболиционистские общества, боровшиеся за отмену рабства.

Конвент проходил в обстановке полной секретности — двери зала заседаний наглухо запирались [5]. Делегаты договорились не обсуждать процесс с представителями прессы и не публиковать протоколы заседаний минимум 50 лет [6]. После того как Джефферсон, находившийся в это время во Франции, узнал об этой практике, он с возмущением написал Джону Адамсу: «Мне жаль, что [делегаты съезда] начали свои обсуждения с такого отвратительного прецедента, как затыкание ртов их участникам. Ничто не может это оправдать, разве что невинность их намерений и непонимание ценности публичных дискуссий» [7]. Объяснение такому поведению одно: делегаты конвента понимали, что отказались от решения поставленной перед ними задачи по исправлению Статей Конфедерации, и сознательно занялись гораздо более спорным, неоднозначным, потенциально неправомерным и скандальным делом — написанием новой Конституции.

Конституция как компромисс

Конституция США стала реакцией на предшествовавшие ей политические явления: тиранию британского правления и провал Статей Конфедерации. Делегаты Конституционного конвента резко разошлись во мнениях по многим важнейшим вопросам. По каждому такому вопросу в этом документе закреплялся компромисс — между крупными и малыми, рабовладельческими и свободными от рабства штатами, между разными политическими взглядами. Единственная возможностью выработать Конституцию, которую могли бы поддержать все, — пойти на целый ряд компромиссов. (Если мы когда-нибудь соберемся выработать для Соединенных Штатов новую Конституцию, мы должны с самого начала признать, что каждый важный вопрос снова потребует принятия компромиссных решений.)

Американское общество долго боготворило отцов-основателей и создателей Конституции. Нынешний Верховный суд все чаще заявляет, что толковать Конституцию следует исключительно через призму их взглядов и того, что было общепринятым в то время. В июне 2022 года суд, разбирая первую поправку о религии, постановил: «Судам и правительству следует воспринимать границы между дозволенным и недозволенным исключительно в соответствии с историей и в этом отношении точно отражать понимание отцов-основателей» [8].

Но почему в XXI веке мы должны руководствоваться взглядами людей из аграрного рабовладельческого общества XVIII века, почти половина которых была рабовладельцами [9]? Тем более что они не очень-то и доверяли принципам демократии, а их взгляды на расовые и гендерные вопросы неприемлемы для сегодняшнего общества.

С одной стороны, Конституция начинается, казалось бы, с торжественного провозглашения принципов народной демократии. Начальные слова преамбулы — о том, что Конституция создана «нами, народом». Народ является сувереном. Эта фраза четко указывает, что Соединенные Штаты должны быть демократией, а не монархией, теократией или тоталитарным государством — преобладавшими формами правления в мире в 1787 году.

Однако вопреки тому, о чем десятилетиями учили многие поколения школьников, государство и правительство, созданные отцами-основателями в Филадельфии в 1787 году, вовсе не являются демократическими. Прежде всего они не предполагали, что женщины, обращенные в рабство люди или даже свободные чернокожие когда-либо получат право голоса. Во многих частях страны избирательное право предполагалось только для владельцев собственности. В оригинальном тексте Конституции не было зафиксировано ничего, что гарантировало бы каждому гражданину право голоса. Лишь с принятием в 1870 году пятнадцатой поправки Конституция впервые запретила лишать права голоса на основании принадлежности «не к той» расе или прежнего рабского статуса человека. А право голоса для женщин было закреплено только с принятием девятнадцатой поправки в 1920 году (т. е. спустя 131 год после ратификации Конституции).

Недоверие отцов-основателей к принципам демократии отражало не только дискриминационные взгляды того времени на общество. Созданная ими система власти была глубоко антидемократической. Она отражала позицию элиты — а авторы Конституции и были элитой, — которая не доверяла народным массам. Конституция учреждала четыре института власти: президента, Верховный суд (и нижестоящие федеральные суды, если конгресс решит их создать), сенат и палату представителей. Только последняя формировалась путем прямого народного голосования. Решения, принятые создателями при учреждении остальных властных институтов, демонстрируют их неприязнь к принципам демократического правления. Антидемократическая природа Конституции особенно ярко проявляется в одной из ее самых известных особенностей: процедура внесения в нее поправок чрезвычайно сложна.

Коллегия выборщиков

Единственное число, которое имеет значение на президентских выборах, — 270. Это количество голосов выборщиков, необходимое для избрания президента США. Всего выборщиков — 538, и победа требует получения большинства в коллегии выборщиков. Если ни один кандидат не набирает большинства, то президента выбирает палата представителей, где каждый штат имеет один голос.

Количество выборщиков от штата равно сумме числа сенаторов и членов палаты представителей от этого штата. Кроме того, двадцать третья поправка предоставляет три голоса выборщиков округу Колумбия. Шесть штатов с наибольшим числом выборщиков — это Калифорния (55), Техас (38), Нью-Йорк (29), Флорида (29), Иллинойс (20) и Пенсильвания (20). Семь наименее населенных штатов — Аляска, Делавэр, Монтана, Северная и Южная Дакота, Вермонт и Вайоминг