Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

психических образований, направленных против интереса к нечистому, вызывающему беспокойство, не принадлежащему к телу («Dirt is matter in the wrong place»). Установление связи упрямства с дефекацией представляется нелегкой задачей, однако можно вспомнить о том, что уже грудничок может вести себя при ссаживании с горшка своенравно и что болезненное раздражение кожи ягодиц, связанной с эрогенной зоной заднего прохода, служит делу воспитания, подрывая упрямство ребенка, делая его покладистым. Для выражения презрения и грубой издевки у нас все еще, как и в давние времена, используется приглашение поцеловать задницу, то есть за ним, собственно говоря, скрыта подвергшаяся вытеснению нежность. Обнажение ягодиц представляет собой ослабленное преобразование этого устного приглашения в жест. В гётевском «Гётце фон Берлихингене» и то и другое (и слова, и жест) находится в наиболее подходящем для выражения презрения месте.

Самыми многочисленными представляются связи, установившиеся между, казалось бы, совсем несовместимыми комплексами тяги к деньгам и к дефекации. Любому врачу, практикующему психоанализ, хорошо, видимо, известно, что благодаря его применению у невротика удается устранить самые стойкие и продолжительные, так называемые хронические запоры. Удивление по этому поводу умаляет воспоминание, что эта функция организма оказалась податливой и к гипнотическому внушению. Однако в ходе психоанализа такое воздействие достигается только тогда, когда затронут комплекс тяги к деньгам заболевшего, а аналитик побуждает его осознать этот комплекс со всеми его ответвлениями. Можно подумать, что невроз следует при этом всего лишь намеку обычного словоупотребления, где лицо, слишком осторожно тратящее деньги, называют «презренным» или «скаредным» (англ. filthy – непристойный). Только это было бы слишком поверхностной оценкой. По правде говоря, везде, где доминировал или сохранился архаический способ мышления (в древних культурах, в мифах, сказках, суевериях, в бессознательном мышлении, в сновидениях и неврозах), деньги оказываются в тесной связи с нечистотами. Известно, что золото, которое черт дарит своим любовницам, превращается после его ухода в кал, а сам он является, определенно, не чем иным, как персонификацией вытесненной в бессознательное половой жизни[100]. Кроме того, известно суеверие, которое соединяет поиск кладов и дефекацию, и каждому знакóм облик существа, испражняющегося золотыми дукатами. Более того, уже в древневавилонском вероучении золото является калом преисподней, mammon = ilu mannum[101]. То есть когда невроз следует за обычным употреблением слов, то в этом и в других случаях он воспринимает слова в их первоначальном, полновесном смысле, а видимо, там, где представляет слово образно, воспроизводит, как правило, всего лишь его устаревшее значение.

Возможно, что контраст между самым ценным из известного человеку и наименее ценным, что он выделяет из себя в виде отходов (refuse), и привел к этой условной идентификации золота и кала.

Пожалуй, в невротическом мышлении на помощь такому приравниванию приходит еще одно обстоятельство: первоначально эротический интерес к дефекации обречен, как мы уже знаем, на угасание в более зрелые годы; тогда-то и появляется тяга к деньгам в качестве нового устремления, еще отсутствующего в детстве. Благодаря этому облегчается переориентация более раннего стремления, обреченного утратить свою цель, на решение новой, только что появившейся задачи.

Если в основе связи, о которой здесь идет речь, между анальной эротикой и упомянутой триадой черт характера лежит что-то реальное, то вряд ли следует ожидать какого-то особого проявления «анального характера» у лиц, которые сохранили эрогенность анальной зоны до достижения зрелости, как, например, некоторые гомосексуалы. Если я не слишком заблуждаюсь, то наблюдение обычно хорошо согласуется с таким выводом.

Вообще-то, нужно поразмыслить, не следует ли признать принадлежность и других видов характера к выходцам из определенных эрогенных зон. До настоящего времени мне стало известно только то, что невротики, страдающие недержанием мочи, отличаются непомерным, «жгучим» тщеславием. Что касается окончательного формирования характера из врожденных влечений, то для его объяснения вполне уместна формула: установившиеся черты характера являются либо неизмененным продолжением первичных влечений, их сублимацией, либо противодействующими им психическими образованиями.

О женской сексуальности

1

В фазе нормального эдипова комплекса мы видим перед собой ребенка, нежно привязанного к родителю противоположного пола, тогда как в отношении родителя одного с ним пола преобладает враждебность. Нам не составит труда выявить истоки такой позиции у мальчика. Мать была первым объектом его любви, она им и остается; вслед за усилением его склонности любить и более глубоким пониманием отношений между отцом и матерью первый обязательно становится для него соперником. Иначе обстоит дело с маленькой девочкой. Ведь и ее первым объектом любви была мать, как же она находит дорогу к отцу? Как, когда и почему девочка отдаляется от матери? Уже очень давно мы поняли, что развитие женской сексуальности осложняет необходимость оставить поначалу доминирующую генитальную зону – клитор – ради новой – вагины. В этом отдалении нами отмечено второе, сходное с первым изменение: замена изначального объекта любви – матери – на отца, что весьма характерно и знаменательно для развития женщины. Каким образом две эти перемены связаны друг с другом, мы пока не в состоянии понять.

Как известно, женщины с сильной привязанностью к отцу встречаются часто, но им вовсе не обязательно быть невротичными. Мне довелось наблюдать таких женщин, о которых я здесь пишу и которые подвигли меня к определенному пониманию женской сексуальности. При этом мне бросились в глаза прежде всего два факта. Первый таков: там, где установилась особенно интенсивная привязанность к отцу, до этого существовала, как свидетельствует психоанализ, фаза равной по силе и пылкости привязанности только к матери. Следующая фаза, вплоть до смены объекта любовной жизни, едва ли добавила какое-то новое устремление. Первичное отношение к матери было сработано очень богато и разнообразно.

Второй факт свидетельствует, что и продолжительность такой привязанности к матери была сильно недооценена. Во многих случаях она доходила до четвертого, а в некоторых – до пятого года жизни, то есть захватывала весьма значительную часть раннего расцвета сексуальности. Более того, допустима возможность, что известное количество лиц женского пола консервирует первоначальную привязанность к матери и никогда по-настоящему не проявляет интереса к мужчинам.

Доэдиповская фаза женщины приобретает тем самым значение, которое мы до сих пор ей не придавали.

Поскольку она открыта для разного рода фиксаций и вытеснений, к которым мы сводим возникновение неврозов, то кажется, что пора отказаться от универсальности тезиса: эдипов комплекс является ядром невроза. Впрочем, тот, кто чувствует сопротивление против такого исправления, не обязан его производить. С одной стороны, эдипову комплексу можно придать более широкий смысл, чтобы он охватывал все отношения ребенка с обоими родителями, с другой – принять во внимание новые сведения, утверждающие,