Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

еще не знали, что территория у стен отлично простреливалась. Индейцы не стали торопиться и подпустили русских на расстояние около пятидесяти метров, после чего открыли огонь из пушки и мушкетов. Тридцать человек погибли или получили тяжелые ранения, в том числе четырнадцать (из двадцати) матросов «Невы». Баранов был ранен в руку.

Чтобы добить русских, тлинкиты вышли из крепости на пляж. Лица индейцев были в боевой раскраске, на многих – крепкие доспехи, сделанные из кусков дерева твердых пород, пришитых к дубленой лосиной шкуре. Впереди шел Катлиан в деревянном шлеме в форме головы ворона, вооружен он был тяжелым молотом, который индейцы взяли в кузнице Михайловской крепости (оба этих предмета сейчас находятся в музее на Аляске). Только благодаря огневой поддержке с «Невы» индейцам не удалось оттеснить русских к воде. Отступая, индейцы схватили одного из раненых матросов, затащили его в свою деревню и посадили несчастного на кол.

Русские не смогли захватить деревню, однако тлинкиты понесли тяжелые потери, многие из лучших воинов были убиты картечью. Кроме того, индейцы израсходовали весь запас пороха и не смогли бы отбить новую атаку. «Если бы у них оставался порох и пули, они бы оборонялись до конца»17, – писал Лисянский, вступивший в командование отрядом после ранения Баранова.

Начались переговоры, вели их Скатлеут и Лисянский. С «Невы» время от времени стреляли по индейцам картечью, чтобы им жизнь медом не казалась. В качестве жеста доброй воли (или же устрашения) тлинкиты выпустили из деревни раба-алеута, который рассказал, что его хозяева ждут подхода подкрепления с севера. Однако никто так и не пришел. Через неделю из деревни пришел сигнал о том, что тлинкиты готовы уйти. (Это был длинный и протяжный крик «Оооо!».) Русских такой исход вполне устраивал. Войдя на следующее утро в покинутую деревню, они обнаружили в ней одну дряхлую старуху и маленького мальчика. В центре были свалены тела тридцати убитых воинов-тлинкитов. Чтобы не выдать отступление звуками, индейцы убили собак и младенцев. «На какие только жестокости способен цивилизованный и даже нецивилизованный человек?»18 – писал Лисянский.

После трагических событий Баранов решил заложить в двух километрах от старого Михайловского форта новый, который назвали Новоархангельском (тот, сгоревший, напомню, носил имя архангела Михаила), со временем он стал столицей Русской Америки. Чтобы защититься от нападений, вокруг крепости был построен частокол.

Тлинкиты вернулись только следующим летом. Они подплыли на каноэ к Новоархангельску и выпустили в воду белые перья, давая этим понять, что хотят мира. Русские отпустили племянника Скатлеута, которого всю зиму продержали в плену. На пиру в честь заключения мира все индейцы напились в стельку. «Они отдали честь нашему угощению и вечером их унесли в состоянии полнейшего опьянения»19, – писал Лисянский. Скатлеут принял от Баранова в подарок шест, увенчанный двуглавым орлом. Без сомнения, вождь принял это как подарок, а не как символ того, что он подчинился Российской империи, как хотелось бы русским. На пиру появился и Катлиан – Баранов распорядился внести его на плечах алеутов в ворота крепости, именно так по обычаю алеутов надо встречать важных гостей. Вполне возможно, что капитан Каннигхам на месте Баранова повесил бы Катлиана, но русские оказались мудрее. Своим жестом они хотели показать, что вражда позади, а обмен ритуальными подарками – это и есть знак заключения мира20[67].

В конце августа 1805 года на «Неву» погрузили продукты, необходимые для путешествия до Кантона, и меха из Кадьяка и Новоархангельска. Несмотря на все осложнения, сопровождавшие промысловый сезон, мехов было на 450 000 рублей. Плавание в Кантон было связано с определенным риском, потому что никто не знал, насколько успешной была миссия посольства Резанова.

«Мария» с Резановым на борту прибыла на Ситку через неделю после отхода «Невы». Судно с почетом проводили к берегу триста байдарок. В Новоархангельске произошла встреча человека, который «продал» идею Русской Америки Двору, с человеком, который собственными руками создавал Русскую Америку. Под звуки салюта из пушек Резанова провели в его покои, очень, надо сказать, скромные. В крепости было на тот момент всего несколько домишек, зато Новоархангельск буквально ощетинился жерлами пушек, направленными не в сторону моря, а в сторону враждебного леса на материке.

16. Голод, болезни, кораблекрушения и смерть

Доверенность ваша налагает на меня, наконец, самый прискорбный долг объяснить вам расстройство края, присходящее от невоздержанного поведения и буйства офицеров, принятых компаниею в службу ея, но единый вред и убытки доставляющих.

Из секретного письма Николая Резанова директорам Российско-Американской компании1

Местные жители повсеместно ненавидят русских и убивают их при первой возможности.

Георг Лангсдорф. «Путешествие по морю и суше»2

«Несколько дней прошло в пирах и развлечениях, на время которых все дела полностью отложили»3. После этого офицеры «Марии» начали готовиться к зимовке. Команду расселили без намеков на удобства. «Дома здесь все еще не достроены и представляют собой небольшие комнаты без печки. Крыши покрыты таким тонким слоем соломы, что от частых дождей протекают», – жаловался Лангсдорф. Многие колонисты жили в еще более спартанских условиях – в палатках. «Как только покрывали в домишке крышу, люди моментально заселялись»4. Баранов жил не намного лучше остальных. «Условия жизни очень скученные, но тот, кто завоевал эту землю, живет едва ли не хуже остальных, – писал Резанов директорам компании 5 ноября. – Он обитает в дощатой юрте, где так сыро, что плесень надо вытирать каждый день. В стенах жилища так много дырок, что оно протекает, словно сито. <…> Это удивительный человек! Он думает только о благополучии других и совершенно забывает о своем собственном. Однажды я увидел, что его кровать стоит в большой луже, и высказал мнение о том, что, наверное, ветер где-то оторвал доску. «Нет, кажется, эта лужа появилась из-под земли», – спокойно ответил он и продолжал заниматься своими делами».

Несмотря на то что с тлинкитами был заключен мир, русские исходили из того, что находятся на вражеской территории. «Мы живем на скале, пушки всегда наготове, и люди вооружены, – писал Резанов Гидеону на Кадьяк 11 сентября 1805 года. – Я опасаюсь, что индейцы снова достанут ножи, чтобы перерезать русских. Местные жители – удивительные дикари. Сейчас их сдерживает только страх, но они затаили на нас зло, и мы знаем, что они варварски относятся к тем русским, которые попали к ним в плен»5.

Опасения Резанова были совершенно обоснованными. Когда шаманы тлинкитов бросали в воду белые перья в знак того, что